— А понялъ я въ тѣхъ смыслахъ, что вовсе безъ всякаго предѣла тѣлесно обезкураживать человѣка по новому законъ-положенію нельзя, хотя бы даже самаго штрафного матроса. Положенъ, значитъ, предѣлъ, чтобы никого не доводить до отчаянности души, говорилъ Копчиковъ, видимо самъ упиваясь цвѣтами своего краснорѣчія. — Получи законную препорцію и уходи. Молъ мерсите вамъ; больше препорпіи нѣтъ по законъ-положенію. Но самая главная, можно сказать, загвоздка нынче, что ежели ты что-нибудь свиноватилъ, такъ сейчасъ будутъ судомъ судить.
— Такъ таки за всякую малость и судомъ? не безъ ироніи задалъ вопросъ Гайкинъ.
— За все судись! категорически и съ апломбомъ отрѣзалъ Копчиковъ, какъ видно усвоившій только что прочитанный приказъ такъ же мало, какъ и оба старика матроса.
Гайкинъ посмотрѣлъ на Копчикова и послѣ паузы проговорилъ не безъ нѣкотораго презрѣнія:
— И ловокъ же ты врать. Недаромъ изъ кантониншины!..
По-твоему выходитъ, что я, примѣрно, на берегу напился, и меня судить? Или тоже и отодрать нельзя безъ законъ-положенія? Небойсь, ежели тебя да за твое лодарство перевели бы въ разрядъ штрафованныхъ, такъ форменный командиръ могъ бы по законъ-положенію каждый день законную плепорцію тебѣ прописывать... А то туда же: законъ-положеніе!
Копчиковъ обидѣлся и за то, что именно къ нему Гайкинъ вздумалъ примѣнить новый законъ-положеніе, и за то, что его покорили въ лганьѣ, до котораго онъ впрочемъ былъ большой охотникъ.
— Это пусть врутъ, которые ежели не могутъ по своему необразованію понимать законовъ, а я, слава Богу, могу все понять! проговорилъ онъ и отошелъ съ видомъ человѣка, убѣжденнаго въ своемъ превосходствѣ и который
