пассажирами, ѣхавшими въ Сайгонъ и желавшими поскорѣй взглянуть на свою новую колонію, которую такъ расхваливали, парижскія газеты, прославляя мудрость императора Наполеона 3-го.
Несмотря на близость разлуки съ «идеальною красавицей», Ашанинъ былъ жизнерадостенъ, бодръ и счастливъ. Еще бы! Въ боковомъ карманѣ его легонькаго пиджака лежитъ фотографическая карточка этой самой красавицы съ надписью красивымъ почеркомъ: «Въ память нашего знакомства», и затѣмъ надпись: «Any White». Она сама дала эту карточку, просила Ашанина выслать ей его карточку и приглашала молодого человѣка быть у нея непремѣнно, когда ихъ «Коршунъ» зайдетъ въ Гонконгъ. Мало этого: миссисъ Уайтъ, видя, вѣроятно, къ своему изумленію, какъ легко сдѣлать счастливымъ такого милаго юношу, вдобавокъ вовсе не похожаго на тѣхъ грубыхъ варваровъ, какими она представляла себѣ русскихъ, простерла свое благоволеніе до того, что выразила желаніе получить отъ Ашанина когда-нибудь нѣсколько строкъ.
Нечего и говорить, что такіе знаки благоволенія окончательно привели въ восторгъ Володю, и, покраснѣвши до макушки своихъ кудрявыхъ волосъ, онъ, разумѣется, прерывающимся отъ волненья голосомъ обѣщалъ прислать и карточку и написать письмо и, разставшись затѣмъ съ англичанкой, побѣжалъ въ свою каюту и сталъ разсматривать карточку съ тѣмъ благоговѣйнымъ восторгомъ, съ какимъ одинъ сингалезецъ въ Сингапурѣ глядѣлъ въ храмѣ на статую Будды.
И теперь, посматривая на бѣлѣющійся у входа въ устье маякъ, построенныйна мысѣ св. Жака, онъ нѣтъ-нѣтъ да и ощупываетъ боковой карманъ, желая удостовѣриться: цѣло ли его сокровище.
Въ это время капитанъ любезнымъ жестомъ зоветъ его на мостикъ и, когда Володя взбѣгаетъ, говоритъ ему, указывая на маякъ:
