— Но вѣдь теперь войны нѣтъ! удивлялся Ашанинъ.
— Все равно... Многіе возмутились, побросали дома и ушли къ Куанъ-Дину.
— А кто такой Куанъ-Динъ?
— Предводитель ихъ... Очень энергичный человѣкъ.
Пароходъ приближался къ Сайгону, и всѣ пассажиры были наверху... Къ полудню показались мачты кораблей, стоявшихъ на сайгонскомъ рейдѣ, и скоро «Анамитъ» завернулъ въ огромную бухту и сталъ на якорь противъ города, на купеческомъ рейдѣ, на которомъ стоялъ десятокъ купеческихъ кораблей, а въ глубинѣ рейда виднѣлась большая французская эскадра.
Но гдѣ же городъ? Неужели это хваленый Сайгонъ съ громадными каменными зданіями на планахъ? Оказалось, что Сайгонъ, расположенный на правомъ берегу рѣки, имѣетъ весьма непривлекательный видъ громадной деревни съ анамитскими домами и хижинами и наскоро сколоченными французскими бараками. Всѣ эти громадныя зданія, обозначенныя на планѣ, еще въ проектѣ, а пока всего съ десятокъ домовъ европейской постройки.
Однако пора было Ашанину собираться. Черезъ нѣсколько минутъ онъ простился съ англичанкой и былъ награжденъ одною изъ тѣхъ милыхъ улыбокъ, которую вспоминалъ очень часто въ первые дни и рѣже въ послѣдуюшіе, простился съ капитаномъ и съ нѣсколькими знакомыми пассажирами и сѣлъ на шлюпку, которая повезла его съ небольшимъ чемоданомъ на берегъ, гдѣ онъ никого не зналъ и гдѣ приходилось ему устраиваться. Онъ нѣсколько разъ оборачивался и поднималъ свою индійскую каску въ отвѣтъ на маханье знакомаго голубого зонтика и, нѣсколько грустный, вышелъ на незнакомый, непривѣтный берегъ, невольно вспоминая, что лихорадки и дисентеріи косятъ здѣсь въ особенности пріѣзжихъ, и не зная, гдѣ найти ему пристанище.
