было найти лучшую команду... Русскій матросъ — золото... Онъ смѣлъ, самоотверженъ, выносливъ и за малѣйшую любовь отплачиваетъ сторицей... Докажемъ же, господа, своимъ примѣромъ, что съ нашими матросами не нужны ни линьки, ни розги, ни побои... Вопросъ объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній уже разсматривается въ нашемъ вѣдомствѣ... Благодаря настояніямъ нашего генералъ-адмирала, въ скоромъ времени выйдетъ и законъ, но пока офицеры еще пользуются правомъ тѣлеснаго наказанія... Такъ откажемся, господа, теперь же отъ этого права, и пусть на «Коршунѣ» не будетъ ни одного позорно наказаннаго... Согласны ли, господа офицеры?
У Володи и у большинства молодыхъ людей восторженно сіяли лица и горячѣй бились сердца... Эта рѣчь капитана, призывающая къ гуманности въ тѣ времена, когда еще во флотѣ тѣлесныя наказанія были во всеобщемъ употребленіи, отвѣчала лучшимъ и благороднѣйшимъ стремленіямъ молодыхъ моряковъ, и они глядѣли на этого добраго и благороднаго человѣка восторженнымиглазами, душевно приподнятые и умиленные.
Быть-можетъ, и даже навѣрное, не всѣ господа офицеры раздѣляли мнѣніе капитана, но всѣ отвѣтили, что согласны на предложеніе командира.
На серіозномъ лицѣ командира отразилось радостное чувство, и онъ весело сказалъ:
— Итакъ, господа, на «Коршунѣ» тѣлесныхъ наказаній не будетъ?
— Не будетъ! торжественно отвѣчали всѣ.
— И вы увидите, господа, какая лихая у насъ будетъ команда! воскликнулъ капитанъ. —Не правда ли, Андрей Николаевичъ? обратился онъ къ старшему офицеру.
— Надѣюсь, что не ударитъ лицомъ въ грязь.
— И я прошу васъ, Андрей Николаичъ, приказать боцманамъ и унтеръ-офицерамъ не имѣть у себя линьковъ. Чтобъ я ихъ не видалъ!
