ни злой кармы, не желаетъ жить, признавая жизнь надоѣвшимъ призракомъ, и уходитъ въ нирвану.
Блаженство, достигаемое по христіанскому идеалу въ вѣчной жизни, есть высочайшее развитіе всѣхъ лучшихъ качествъ души человѣческой, — значитъ, оно являетсй прямымъ слѣдствіемъ предъидушяхъ причинъ. Блаженство нирваны, даже и по понятіямъ сѣверенаго буддизма, не имѣетъ никакой связи съ земнымъ существованіемъ человѣка, съ его душевными качествами и свойствами, а потому земное сушествованіе является безсмыслицей, съ которой чѣмѣ раньше покончитъ человѣкъ, тѣмъ лучще.
Но эта безнадежная и ядовитая суть для многихъ трудно различима сразу за соблазнами и всякими чарамя, которыми она прикрыта. Она привлекаетъ больной, ушедшій отъ прежней вѣры, не знающій и не понимающій этой вѣры умъ въ манящую, таинственную даль и показываетъ въ ней золотые миражи.
Къ несчастію, и помимо «теософическаго общества», мы уже слышимъ голоса различныхъ лже-мудрецовъ и лже-пророковъ, проповѣдующихъ ненависть въ жизни и призывающихъ насъ къ смерти. Послѣ грубаго, откровеннаго матеріализма, оканчивающаго свой дни, съ его смертнаго одра вовстаютъ какіе-то фантастическіе, мистическіе призраки, имѣющіе съ нимъ несомнѣнную генетическую связь. Это его «астральныя тѣла», его «кама рупа», выражаясь на языкѣ покойной Блаватской.
Эти «астральныя тѣла», эти «кама рупа» матеріализма, подъ видомъ новыхъ религій, ученій, сектъ, силятся отравлять и дѣйствительно отравляютъ своей смертельною безнадежностью самые свѣжіе, самые молодые ростки нашей жизни.
Но Блаватская и ея сподвижники, а также ихъ «эсотерическая доктрина», перешедшая въ явный буддизмъ, соблазнительны и опасны только до тѣхъ поръ, пока они показываются издали, въ таянственномъ полумракѣ, при шепотѣ разныхъ нелѣпыхъ сказокъ. Стоитъ только открыть ставни, впустить свѣтъ — и всякое очарованіе, а вмѣстѣ съ нимъ опасность исчезаютъ.
