Это былъ великолѣпный альбатросъ, превосходнѣйшій обращикъ морскихъ птицъ.
Послѣ этого мы снова отправились дальше и въ продолженіи цѣлыхъ двухъ часовъ шли то по песочной равнинѣ, то по лугамъ водорослей; дорога была очень трудная.
Откровенно говоря, я изнемогалъ, когда вдругъ примѣтилъ слабую волну свѣта, которая перерѣзывала темноту водъ на полмили. Это былъ маякъ „Наутилуса“.
— Еще минутъ двадцать, подумалъ я, и мы будемъ на бортѣ судна! И тамъ я свободно вздохну!
Мнѣ начинало уже казаться, что мой резервуаръ даетъ очень мало кислороду.
— Скоро! скоро! думалъ я. Не много еще потерпи, Пьеръ Аронаксъ!
Но я не расчитывалъ на встрѣчу, которая нѣсколько замедлила наше возвращеніе.
Я отсталъ шаговъ на двадцать и вдругъ вижу: капитанъ быстро возвращается, почти бѣжитъ ко мнѣ, схватываетъ меня своею мощною рукою и наклоняетъ меня, а товарищъ его поступаетъ точно также съ Консейлемъ.
Я не зналъ, что подумать объ этомъ нечаянномъ нападеніи, но успокоился, видя что самъ капитанъ легъ около меня и лежалъ неподвижно.
И такъ меня растянули на землѣ въ тѣни водорослей, но я приподнялъ легонько голову и вдругъ вижу: какая-то громадная масса съ шумомъ проносится, и бросаетъ лучи фосфорическаго свѣта.
Кровь застыла въ моихъ жилахъ: это была пара страшныхъ акулъ-людоѣдовъ; хвосты у нихъ громадные, глаза тусклые, стеклообразные и фосфорическое вещество исходитъ у нихъ чрезъ отверстіе вокругъ морды. Это чудовищныя огненныя мухи, которыя цѣликомъ мелютъ человѣка своими желѣзными челюстями.
Не знаю, занимался ли Консейль ихъ класификаціею, а я разглядывалъ таки ихъ серебристое брюхо, огромную пасть усѣянную острыми зубами, — впрочемъ разглядывалъ не съ научной точки зрѣнія, не какъ натуралистъ, а какъ обреченная жертва. Счастье еще, что эти обжоры худо видятъ. Онѣ пронеслись, даже слегка коснулись насъ своими коричневатыми плавниками, но не примѣтили; мы избѣгли опасности. А опасность эта была поважнѣе встрѣчи съ тигромъ въ лѣсу.
