обогнемъ прямую дорогу, — вотъ и все. Мы отплываемъ на „Авраамѣ Линкольнѣ.“
— Какъ, ихъ чести заблагоразсудится, отвѣчалъ безмятежно Консейль.
— Ты знаешь, мой другъ, что дѣло идетъ о чудовищѣ…. о знаменитомъ нарвалѣ, — знаешь?… Мы очистимъ отъ него моря! Авторъ сочиненія о Тайнахъ Морскихъ Безднъ, въ двухъ томахъ, in quarto не можетъ отказаться… не можетъ не сопровождать капитана Фаррагюта! Это предпріятіе славное, но…. но и опасное! Самъ не знаешь, куда идешь. Чудовища эти могутъ быть очень капризны…. Но мы все-таки отправимся. У насъ капитанъ хоть куда, — хоть на солнце, такъ и то не сморгнетъ….
— Коли ихъ честь поплыветъ, такъ и я поплыву, отвѣчалъ Консейль.
— Ты подумай хорошенько. Я отъ тебя ничего не хочу утаивать. Это будетъ такое путешествіе, изъ котораго не всегда возвращаются!
— Какъ ихъ чести будетъ угодно.
Черезъ четверть часа наши чемоданы были готовы. Консейль живо справился съ укладкою, и можно было поручиться, что онъ ничего не позабылъ, ничего не упустилъ изъ виду: этотъ парень такъ же хорошо классировалъ рубашки и платье, какъ птицъ и млекопитающихъ.
Служитель гостинницы снесъ наши вещи и сложилъ ихъ въ большихъ сѣняхъ втораго этажа. Я спустился внизъ и за громаднымъ прилавкомъ, который постоянно осаждаетъ значительная толпа, расплатился по счету. Я распорядился, чтобы мои тюки съ препарованными животными и сухими растеніями были отправлены въ Парижъ, открылъ достаточный кредитъ своей морской свинкѣ, затѣмъ, вмѣстѣ съ Консейлемъ, прыгнулъ въ карету.
Этотъ экипажъ, за двадцать франковъ въ конецъ, спустился по Бродвейской улицѣ до Юніонъ-Сквера, проѣхалъ по Четвертой Аллеи до Бовера-Стрита, повернулъ въ Катринъ-Стритъ и остановился у Тридцать Четвертой Пристани. Отсюда насъ, людей, лошадей и экипажъ доставили на Катринскомъ перевозномъ суднѣ въ большое предмѣстье Нью-Йорка, въ Бруклинъ, расположенное на лѣвомъ берегу Восточной Рѣки, а черезъ нѣсколько минутъ мы достигли набережной. Здѣсь мы увидѣли „Авраама
