— Знаете, г. профессоръ, сказалъ мнѣ Недъ Лендъ: образованныя земли по моему будутъ почище Папуазскихъ острововъ; здѣсь встрѣчаешь больше дикарей чѣмъ дикихъ козъ, а тамъ разныя шоссе, желѣзныя дороги, англійскіе, французскіе и индускіе города и поселенія. Тамъ пройди всего какихъ нибудь шесть миль и сейчасъ встрѣтишь земляка. Вы какъ полагаете г. профессоръ, не пора ли намъ теперь раскланяться съ капитаномъ Немо?
— Нѣтъ, Недъ, нѣтъ, я не согласенъ. Пожалуйста погодите. „Наутилусъ“ приближается къ населеннымъ континентамъ. Онъ направляется къ Европѣ, — ну и пусть насъ туда подвезетъ. Когда мы вступимъ въ европейскія моря, мы тогда увидимъ какъ быть и что дѣлать. Къ тому же, я думаю, капитанъ Немо не отпуститъ насъ охотиться на Малабарскихъ или Коромандельскихъ берегахъ.
— А коли мы обойдемся безъ его позволенія, г. профессоръ?
Я не отвѣтилъ на это. Я не желалъ затѣвать спора, но внутренно я твердо рѣшился отклонять канадца на сколько хватитъ силъ и умѣнья, отъ всякихъ поползновеній къ побѣгу.
Отъ самаго острова Келинга ходъ „Наутилуса“ сдѣлался медленнѣе. Мы часто погружались на глубину отъ двухъ до трехъ километровъ.
Но мы не могли провѣрить, какова глубина Индѣйскаго моря: зонды въ тринадцать тысячь метровъ не доставали дна. Что же касается до температуры нижнихъ слоевъ, термометръ неизмѣнно показывалъ 4° выше нуля. Я только замѣтилъ, что въ верхнихъ слояхъ вода была гораздо холоднѣе, чѣмъ въ прочихъ моряхъ.
25 января „Наутилусъ“ провелъ цѣлый день на поверхности, а я провелъ три четверти этого дня на платформѣ.
Я глядѣлъ на море. Ничего не показывалось на горизонтѣ. Только около четырехъ часовъ вечера я увидалъ длинный пароходъ, который быстро шелъ къ западу. Я видѣлъ этотъ пароходъ на одну минуту — за тѣмъ онъ снова исчезъ.
— Вѣрно этотъ пароходъ ходитъ между Цейлономъ и Сиднеемъ, подумалъ я.
