какъ вдругъ животному пришла несчастная мысль отмстить намъ за преслѣдованіе.
Дюгонъ повернулся и ринулся прямо на шлюпку.
Но движеніе это не ускользнуло отъ зоркаго канадца.
— Теперь, глядите въ оба! сказалъ онъ.
Рулевой произнесъ нѣсколько словъ на своемъ странномъ нарѣчіи, — вѣроятно онъ предупредилъ матросовъ о предстоящей опасности.
Дюгонъ подлетѣлъ футовъ на двадцать къ шлюпкѣ, вдругъ остановился, втянулъ воздухъ своими огромными ноздрями, которыя находятся у него не на концѣ, а на верху морды, затѣмъ бросился на шлюпку.
Шлюпка не могла увернуться отъ удара, и чуть-чуть совсѣмъ не опрокинулась; она зачерпнула тонны двѣ воды, но, благодаря проворству и искуству рулеваго, все обошлось благополучно.
Недъ Лендъ, уцѣпясь за форъ-штевень угощалъ острогою громадное животное, которое, впустивъ зубы въ планширъ, приподнимало шлюпку, какъ левъ козленка. Мы повалялись другъ на дружку.
— Ну, Пьеръ Аронаксъ, думалъ я, пришелъ твой часъ!
Однако страхъ этотъ былъ напрасный: канадецъ справился съ животнымъ.
Я услыхалъ какъ заскрежетали зубы по желѣзу: дюгонъ исчезъ и унесъ острогу съ собою.
Но боченокъ скоро выплылъ на поверхность, а минуту спустя мы вытянули и дюгона.
— Каковъ? сказалъ я Консейлю.
Консейль даже вздохнулъ отъ удовольствія.
Мы встащили дюгона въ шлюпку и направились къ „Наутилусу“.
Пришлось пустить въ ходъ самыя крѣпкія тали, чтобы поднять дюгона на платформу.
Онъ вѣсилъ пять тысячъ килограмовъ!
Его разрубили подъ надзоромъ Неда Ленда.
Бъ тотъ же день мнѣ подали къ обѣду жаркое изъ дюгона. Корабельный поваръ былъ мастеръ своего дѣла и изгототовилъ безподобно это блюдо.
