— 348
покажется, то придется отказаться отъ надежды узнать, гдѣ мы находимся.
— Сегодня 20 марта! думалъ я съ волненіемъ; сегодня 20 марта! завтра 21 число, начинается равноденствіе и солнце исчезнетъ на шесть мѣсяцевъ и наступитъ долгая полярная ночь!
Я не утерпѣлъ и высказалъ свои опасенія капитану Немо.
— Вы правы, г. Аронаксъ, отвѣтилъ капитанъ Немо; если и завтра будетъ такая же незадача, такъ придется ждать шесть мѣсяцевъ. Но если завтра въ полдень солнце покажется, мнѣ легко будетъ сдѣлать наблюденіе, потому что я буду его дѣлать 21 марта.
— Почему же 21 марта легко? капитанъ.
— Потому, что когда дневное свѣтило описываетъ такі продолговатыя спиральныя линіи, измѣрять его высоту надъ горизонтомъ очень трудно; того и гляди выйдетъ какая нибудь ошибка.
— Такъ вы какже думаете измѣрять!
— А я буду измѣрять монометромъ. Если завтра 21 марта въ полдень солнечный дискъ будетъ пересѣкаться какъ разъ сѣвернымъ горизонтомъ, значитъ мы у южнаго полюса.
— Однако возразилъ я, это опредѣленіе несовсѣмъ вѣрно потому, что равноденствіе начинается не въ самый полдень.
— Разумѣется, но мы ошибемся метровъ на сто, не болѣе. Это еще не бѣда.
Капитанъ Немо воротился на корабль, а мы съ Консейлемъ слонялись до пяти часовъ по берегу, наблюдали, разсуждали, классировали.
Я нашелъ яйцо пингвина замѣчательно большаго размѣра; любитель рѣдкостей не задумываясь далъ бы за него тысячу франковъ. Яйцо это было планшеваго цвѣта и все испещрено какими то іероглифами.
Я вручилъ его Консейлю и Консейль благополучно донесъ его, какъ какую нибудь драгоцѣнную китайскую вазу, до „Наутилуса“.
Я помѣстилъ это яйцо, съ позволенія капитана Немо, въ его музеѣ, подъ стекло, вмѣстѣ съ прочими рѣдкостями.
Затѣмъ мы поужинали съ большимъ апетитомъ. На ужинъ намъ была подана тюленья печенка, которая вкусомъ напоминала свѣжее свиное мясо.
