удалось заставить работать этих людей над приисканием товарищей и распространять брошюры. Они ожили, и особенно энергично взялся за дело один токарь Вьюшин. Это был очень смелый и бойкий горожанин; прошлое его в этом городе таково: он работал на всех заводах и почти всюду рассчитывался с какой-либо историей, но его потом брали опять на эти заводы, как очень хорошего работника. Работал он в то время в Нижнеднепровске на Эстампажном заводе и хорошо зарабаты вал. Квартировал он в отдельном домике, и семейство его состояло из жены, ребенка и хохлушки девушки, прислуги. У этого-то Вьюшина мы и собирались втроем, а иногда, и вчетвером, где я старался проводить в жизнь революционные идеи и, хотя Вьюшин почти ничего не знал, тогда как другой товарищ был хорошо знаком с интеллигентами, попавшими в ссылку по Екатеринославскому делу, все же он являлся самым бойким и развитым человеком и к нему впоследствии перешло руководство всеми делами этого района. Приблизительно осенью они собрали довольно много народу, потребовали устав для кассы, и появилась необходимость в более правильном руководстве движением. Был выработан «устав кассы» в резко революционном духе, и в одно воскресенье сделали общее собрание в квартире Вьюшина. Когда я явился туда, то в больш й светлой комнате «зале» было много рабочих, для меня уже частью знакомых. Пришлось подождать остальных, время проходило в кое-каких разговорах, но большинство молчало, устремив на меня свой взгляд. Конечно, им было сообщено довольно много обо мне, помимо всякого моего желания. Постепенно публика собралась вся, за исключением двоих.
— Ну, что же, господа, я думаю можно считать собрание открытым? — сказал я.
Все согласились, так как самые влиятельные были налицо и всех собравшихся было, кажется, 18 человек. Раньше чем предложить устав, я, конечно, говорил о рабочем движении, о необходимости организации и т. п. Потом прочел предлагаемый устав и спросил: подходит-ли он, и могут-ли они его принять. При этом пришлось говорить о необходимости распространения нелегальной литературы и, вообще, противоправительственной деятельности. Все высказались за принятие устава. После этого приступлено было к чтению по пунктам и спрашивалось, ясен ли таковой, не следует ли дополнить или раз’яснить его. После общего опроса, каждый пункт считался принятым. Я особенно волновался за пункт, в ко то ром говорилось, что всякий член обязуется распространять легальную и нелегальную литературу, если это будет необходимо. Оказалось, что этот пункт прошел без возражений,
