наступательной операціи, вѣрнѣе, должна была ее обозначить, но она конечно могла бы принести несравненно большую пользу, а не бездѣйствовать, какъ это ей предоставилъ Орановскій своей диспозиціей. Въ Сандіазѣ сосредоточилось къ этому времени уже не 6, а 8 сотенъ, да за нами стояли еще праздно двѣ, охраняя въ нашемъ тылу два перевала и д. Чудяпузу и составляя нашъ резервъ въ д. Вандяпузѣ (перешла изъ д. Уцзяфанъ). Такое оставленіе двухъ сотенъ въ нашемъ тылу имѣло бы еще смыслъ, если бы мы, согласно первоначальнаго плана, продвинулись далеко на югъ, но такъ какъ мы замариновались въ Сандіазѣ, обратившись изъ подвижного развѣдывательнаго отряда въ охранительную заставу, то оберегать нашъ тылъ было совершенно излишне. Слѣдовало сосредоточить всѣ наши 10 сотенъ, вмѣстѣ со 2-мъ Читинскимъ полкомъ, въ д. Тинтей, придать имъ еще нѣсколько уже сформированныхъ охотничьихъ командъ и направить отъ д. Тинтей на д. Чинчинзу и далѣе во флангъ и тылъ расположенія японцевъ передъ Янзелиномъ. Если бы на разсвѣтѣ 4-го іюля этотъ отрядъ уже далъ себя чувствовать противнику, то конечно этимъ нарушилъ бы моральное равновѣсіе японскихъ вождей на атакованной Г. Келлеромъ позиціи и способствовалъ бы меньшему упорству ея обороны. Но штабъ В. отряда не усвоилъ азбучнаго правила пользоваться въ бою всѣми своими силами, не пренебрегая ни одной боевой единицей, и забылъ о имѣвшихся въ его распоряженіи 3-хъ казачьихъ полкахъ. Впрочемъ Орановскій всегда думалъ только объ обезпеченіи своего отступленія, а обезпеченіе успѣха наступленія являлось для него дѣломъ слишкомъ второстепеннымъ.
4 іюля съ разсвѣтомъ мы вышли съ поручикомъ Бровченко въ поле и прислушивались къ сторонѣ Янзелина (Тхавуана). Артиллерійской канонады не было слышно, но долетѣли звуки нѣсколькихъ отдѣльныхъ орудійныхъ выстрѣловъ, скоро прекратившихся, что показало, что несчастное, стоившее намъ жизни незабвеннаго Графа, наступленіе состоялось (мы вѣдь сомнѣвались въ его осуществленіи) и прекратилось. Я сказалъ: „японская артиллерія замолчала,
