около 2-хъ сотенъ, но появилась партія японцевъ человѣкъ въ 50; мы забили тревогу, подождали, посмотрѣли и успокоились.
Слѣдующіе дни, съ 5 по 9 іюля, казаки бездѣйствовали въ полномъ смыслѣ слова и даже не высылали разъѣздовъ. Нервное разстройство Абадзіева все возрастало и усугублялось тѣмъ, что его утвердили командиромъ полка, а слѣдовательно онъ былъ исключенъ изъ списковъ Конвоя Его Величества, чѣмъ онъ особенно дорожилъ, въ надеждѣ, что, при такомъ высокомъ общественномъ положеніи, онъ будетъ менѣе уязвимъ, конечно не противникомъ, а начальствомъ; теперь же онъ дѣлался просто уссурійскимъ казакомъ, и это его огорчало. Замѣчательно, что офицеры полка и даже казаки отлично понимали, что ихъ командиръ вовсе не обрадованъ своимъ назначеніемъ, и конечно его популярность между подчиненными дѣлалась все меньше и даже начала переходить въ ненависть, что впослѣдствіи выразилось разными недисциплинарными поступками офицеровъ. Но зачѣмъ же было вводить въ искушеніе несчастныхъ казаковъ и офицеровъ, отдавая ихъ въ руки такимъ неспособнымъ и вреднымъ элементамъ?
5 іюля произошелъ характерный случай, кончившійся для меня инцидентомъ. Командиръ 4-й сотни Уссурійцевъ доложилъ, что вернулись въ сотню 2 казака изъ 4-хъ, посланныхъ еще въ ночь съ 3 на 4 іюля на развѣдку мѣстности впереди заставы, въ направленіи къ югу отъ д. Едепудзы; эти молодцы вызвались идти охотниками пѣшкомъ. На разсвѣтѣ слѣдующаго дня они столкнулись съ партіями японцевъ и были отрѣзаны отъ нашего расположенія; они раздѣлились на двѣ группы, и, пробираясь чуть не ползкомъ, эти два вышли на бивакъ, конечно ничего не зная о другихъ двухъ казакахъ. Абадзіевъ выразилъ командиру сотни свое неудовольствіе за потерю людей. По уходѣ виновнаго, я замѣтилъ, что не понимаю, въ чемъ онъ провинился, потому что посылать казаковъ на развѣдки противника необходимо, а при соприкосновеніи съ нимъ они конечно рискуютъ своею жизнью; но если ставить на видъ проявленную для такой развѣдки иниціативу, то и воевать не стоитъ. Нашъ
