день; указанія, полученныя отъ него, всетаки уже намекали на возможность отступленія: такъ, намъ ставилась задача упорно удерживать свою позицію лишь до отступленія 12-го полка, которое и прикрывать; кромѣ того было сообщено, что „вѣроятно придется удерживаться до 5 час. дня“.
Теперь это вполнѣ понятно, такъ какъ командующій арміей еще въ ночь на 13-е августа приказалъ г. Иванову начать отступленіе, вслѣдствіе тактической неудачи на лѣвомъ флангѣ (потеря на лѣвомъ флангѣ Анпинской позиціи высоты № 273 у д. Пегоу) 10-го корпуса, своимъ отходомъ обнажавшаго лѣвый флангъ 3-го Сибирскаго корпуса, но намъ было странно, непріятно слышать даже о возможности отступленія, ибо мы сражались уже трое сутокъ вполнѣ побѣдно. Г. Куропаткинъ въ своей резолюціи на докладѣ г. Иванова о необходимости отступленія говоритъ, что „такъ и было предположено“. Да, можетъ быть, по его стратегіи и тактикѣ „терпѣнія“, оставленіе побѣдно обороняемой Ляньдясанской позиціи составляетъ шедевръ военнаго искусства, равный отходу отъ Ляояна, но мы маленькіе люди, честно исполнившіе свой долгъ, не уступавшіе ни шагу противнику и даже его преслѣдовавшіе, отлично сознавали уже тогда, что командующій губитъ все дѣло, играя въ руку врагу и только рязвращая духъ нашей доблестной Арміи.
Нельзя не замѣтять, что 11, 12, 13 и 14 августа серьезный бой велся исключительно на Восточномъ фронтѣ Маньчжурской Арміи; спрашивается, отчего г. Куропаткинъ не желалъ лично руководить боемъ, а предоставилъ это занятіе генералу Бильдерлингъ, выказавшему себя неспособнымъ, допустивъ 10-й корпусъ слишкомъ быстро очистить весьма сильную позицію. Правда, въ нѣкоторой степени командующій самъ руководилъ дѣйствіями войскъ на Восточномъ Фронтѣ, отдавая непосредственно нѣкоторымъ начальникамъ свои распоряженія (я приведу позднѣе еще нѣкоторыя доказательства, описывая дѣйствія или вѣрнѣе наше бездѣйствіе 15 августа): такъ 35-я дивизія была прислана на подкрѣпленіе 3-го Сибирскаго Корпуса по его личному приказанію; отступленіе съ Ляньдясанской позиціи
