что впрочемъ не могло быть затруднительно для четырехъ человѣкъ, которые не несли кромѣ того рѣшительно никакой службы. Меня крайне удивило, что офицеры выразили нѣкоторое неудовольствіе и начали исполнять службу довольно небрежно.
Кромѣ обязанностей начальника заставы, я исполнялъ еще обязанности начальника гарнизона станціи Гайчжоу, состоявшаго изъ сотни и полуроты пограничной стражи и командъ хлѣбопековъ и обозовъ двухъ стрѣлковыхъ полковъ; эти части требовали постояннаго наблюденія за порядкомъ въ нихъ, а въ особенности въ дни праздника Пасхи. Приходилось еще по нѣсколько разъ въ день встрѣчать поѣзда съ высокопоставленными особами: Намѣстникомъ, ѣздившимъ въ Артуръ, командующимъ арміей, бригаднымъ командиромъ, начальникомъ отряда. Но вообще служба шла благополучно. Въ продолженіе 10 дней моего командованія въ Гайчжоу произошли двѣ ложныхъ тревоги, но оба раза онѣ произведены вопреки мнѣ лично. Въ первый разъ, въ одиннадцатомъ часу ночи, на станцію прискакалъ посланный командиромъ выдвинутой на самый берегъ моря стрѣлковой роты драгунъ и доложилъ мнѣ категорически: „японцы начали высадку“. Я усумнился въ этомъ донесеніи и не произвелъ бы тревоги, не провѣривъ его, но, къ сожалѣнію, его услышалъ сидѣвшій рядомъ въ комнатѣ сильно выпившій ротмистръ Бзаджіевъ, который, не спросясь у меня, побѣжалъ къ телефону и донесъ о начатой японцами высадкѣ, какъ въ штабъ корпуса, такъ и въ штабъ отряда, а затѣмъ самъ же приказалъ полуэскадрону сѣдлать. Тревога распространилась на станціи, и начальникъ станціи спрашивалъ нужно ли эвакуировать станцію. Не удивляюсь, что этотъ статскій человѣкъ началъ безпокоиться, потому что пьяный ротмистръ и столь же пьяный стрѣлокъ —начальникъ хлѣбопековъ —производили адскую суету и шумъ. Мнѣ пришлось подтянуть обоихъ, но во всякомъ случаѣ имъ удалось произвести почти панику. Очень скоро получилось донесеніе, что произошла ошибка, и никакой высадки не производится; я распустилъ войска на ночлегъ и успокоилъ станцію. При полученіи этого до-
