ками, прикрытіе тоже было съ заряженными ружьями на случай ночнаго нападенія. Мнѣ и товарищу моему показалось скучно сидѣть у орудій цѣлую ночь и мы взошли въ ближайшую избу. Хозяевъ въ ней мы не нашли и она была совсѣмъ пустая, стояла лишь одна кровать, на которой лежало нѣсколько соломы, и мы завалились спать не раздѣваясь. День предъ сраженіемъ провели мы въ утомительномъ походѣ; ночью пришлось отдыхать немного, а тутъ цѣлый день пробыли въ сраженіи, а потому и не мудрено, что насъ одолѣла усталость и мы скоро и крѣпко заснули. Долго ли мы спали—незнаю, только мы оба проснулись отъ голоса, который раздался въ дверяхъ избы:—«Господа офицеры! господа офицеры!»—Мы вскочили съ кровати. Послѣ, когда мы сознались другъ другу, то вышло, что намъ обоимъ этотъ голосъ показался голосомъ нашего неугомоннаго генерала Костенецкаго, мы подумали, что онъ объѣзжаетъ артиллерію и, не нашедши при орудіяхъ офицеровъ, пошелъ ихъ отыскивать и при этомъ ужь конечно достанется намъ. Товарищъ мой толкалъ меня, а я—его, заставляя идти впередъ и имѣя въ виду: какъ бы только лицомъ къ лицу генерала поставить товарища, а самому пользуясь темнотою улизнуть. Наконецъ я осмѣлился спросить: «кто тамъ?»—Это я, хозяинъ дома, услышали мы въ отвѣтъ, пришелъ навѣстить свой домишко, да и ваши уже собираются въ походъ.—Вышедши, узнали мы отъ фейерверкеровъ, что приказано уходить, что они насъ искали и не могли найти. Собрались мы скоро и вышли на большую дорогу. По ней тянулись войска изъ Смоленска, это былъ нашъ корпусъ и мы присоединились къ нему. Было еще темно, когда мы проходили по Петербургскому предмѣстію. Выйдя на разсвѣтѣ за городъ, мы проходили мимо расположенныхъ на возвышенности корпусовъ, не участвовавшихъ въ дѣлѣ. Офицеры выходили и смотрѣли на насъ съ завистію, а мы шли гордо, поднявши головы.
