Я отдалъ должное ея материнскимъ чувствамъ и больше этого вопроса не касался.
Каждый день мы встрѣчались по нѣсколько разъ. Она ѣхала въ первомъ классѣ, а я во второмъ. Я подчеркнулъ ей эту ненужную роскошь, такъ какъ и второй классъ представляетъ на океанскихъ пароходахъ достаточно комфорта, но она отвѣтила просто, что сдѣлала это по настоянію сына.
Предо мной вновь встала нѣжная, трогательно любящая мать.
Мы встрѣчались по нѣсколько разъ въ день и гуляли на палубѣ парохода, бесѣдовали на современныя темы, и чѣмъ больше мы говорили, тѣмъ менѣе опасной большевичкой она мнѣ казалась. Съ ней можно было спорить, она спокойно выслушивала доводы и такъ же спокойно на нихъ возражала, а иногда даже соглашалась съ собесѣдникомъ,— свойство, вообще говоря, отсутствующее у большевиковъ, ибо они увѣрены, что познали всю истину, что таковая у нихъ и только у нихъ въ рукахъ.
Словомъ, впечатлѣніе отъ этой встрѣчи у меня сохранилось самое пріятное, какъ о человѣкѣ, различающемся отъ меня своими политическими взглядами, но такомъ, съ которымъ по кардинальнымъ вопросамъ жизни вообще, а русской дѣйствительности въ частности сговориться можно.
На пароходѣ “Бергенсфіордъ” ѣхало въ этотъ разъ много русскихъ. И вотъ, мнѣ пришло въ голову воспользоваться этимъ путешествіемъ, чтобы сдѣлать сборъ въ пользу военноплѣнныхъ.
Къ кому же обратиться мнѣ за помощью, за содѣйствіемъ? Конечно, къ Александрѣ Михайловнѣ Колонтай, съ которой я успѣлъ уже переговорить о тягостяхъ жизни нашихъ плѣнныхъ въ Германіи и Австріи.
И, хотя и большевичка (я помню, какъ латышскіе большевики встрѣтили меня въ Бостонѣ, когда я обратился къ нимъ за содѣйствіемъ, помню, какъ въ Лозаннѣ большевики съ презрѣніемъ относились къ дѣлу помощи военноплѣннымъ, не брезгая, однако, обращаться за помощью къ комитету, если нужно было послать посылку ихъ родственникамъ или партійнымъ единомышленникамъ), она отнеслась къ моему предложенію вполнѣ сочувственно, даже больше, горячо, и на слѣдующій день состоялась на пароходѣ моя бесѣда о жизни военноплѣнныхъ, въ результатѣ которой было собрано свыше восьмисотъ франковъ, которые и были отправлены изъ Христіаніи въ Бернъ, въ комитетъ помощи.
