Страница:В разбойном стане (Седерхольм 1934).djvu/237

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


полъ часа конвойные, при свѣтѣ свѣчки считали наши головы. Скамейки, раздѣлявшія этажи, тѣсно соприкасались одна съ другой, образуя сплошной помость и мы лежали по 4 человѣка въ каждомъ этажѣ, совершенно вплотную другъ къ другу. Каждое измѣненіе положенія тѣла вызывало протестъ сосѣдей. Со стороны рѣшетки скамейка не доходила до нея на 1½ фута, и благодаря этому промежутку, можно было протискиваться въ уборную, которая находилась въ концѣ вагона, на той же сторонѣ, что и наши отдѣленія, то-есть за рѣшеткой. Уборная не закрывалась и оттуда все время шелъ отвратительный запахъ. Протискиваться въ уборную было чрезвычайно трудно, а для лежащихъ на верхнихъ двухъ этажахъ больныхъ и стариковъ это было почти невозможно. Всѣхъ женщинъ помѣстили въ одно отдѣленіе и у нихъ было все-таки лучше, чѣмъ у насъ, такъ какъ ихъ было всего 12 душъ, то есть по четыре женщины на этажъ. Въ моемъ отдѣленіи, къ счастью, подобрались хорошіе попутчики, и не было ни одного уголовнаго преступника. Рядомъ со мной лежали два крестьянина обвинявшіеся въ контръ-революціи, и одинъ чехъ, бывшій коммунистъ, инструкторъ физической культуры. Его обвиняли въ сношеніяхъ съ чехо-словацкимъ консульствомъ, исключили изъ партіи и сослали на пять лѣтъ на Соловки.

Судя по толчкамъ, нашъ вагонъ прицѣпили къ поѣзду. Черезъ вагонъ прошли какіе-то высшіе чины Чеки, такъ какъ начальникъ конвоя къ нимъ подошелъ съ рапортомъ, и все время стоялъ на вытяжку. За нѣсколько минутъ до отхода поѣзда къ рѣшеткѣ подвели какого то очень молодого человѣка высокаго роста, въ спортивномъ костюмѣ. Молодой человѣкъ о чемъ то тихо переговорилъ съ начальникомъ конвоя, послѣ чего оба медленно пошли по корридору вдоль рѣшетки и начальникъ конвоя со свѣчей въ рукѣ, внимательно осматривалъ лежащихъ. Всѣ отдѣленія были еще больше переполнены, чѣмъ наше, поэтому одинъ изъ конвойныхъ отодвинулъ дверь рѣшетки противъ нашего отдѣленія и молодой человѣкъ залѣзъ къ намъ на помостъ. Съ нимъ былъ ручной саквояжъ и ничего больше. Было такъ тѣсно, что становилось жутко при мысли о трехъ-дневномъ путешествіи. Отъ