остались позади и впереди всѣхъ ожидало все-таки лучшее, а не худшее. Хуже того, что было, не могло быть. Въ отдѣленіи справа отъ насъ сидѣли студенты, а слѣва студентки. Всю дорогу они пѣли, декламировали стихи. Ильинскій разсказывалъ самые уморительные анекдоты и смѣшилъ меня до коликъ въ животѣ. Конвойные солдаты попались на этотъ разъ довольно покладистые ребята и мы черезъ нихъ покупали на станціяхъ продукты и даже вино.
На станціи Лодейное поле въ вагонъ посадили массу арестованныхъ крестьянъ кареловъ по подозрѣнію въ организаціи контръ-революціоннаго заговора. Большинство изъ нихъ были глубокіе старики, совершенно первобытнаго вида. Одному изъ нихъ я подарилъ рубашку и валенки и онъ меня ужасно сконфузилъ, такъ какъ сталъ на колѣни и полѣзъ цѣловать мнѣ руку.
Послѣднія сутки было ужасно тѣсно и душно, но настроеніе по прежнему было у всѣхъ оживленное, кромѣ, разумѣется, стариковъ-кареловъ.
Въ Петербугъ мы прибыли днемъ 16-го октября и подъ конвоемъ насъ доставили въ пересыльную тюрьму.
Пересыльная тюрьма—она же второй исправительный домъ—громадное зданіе, разсчитанное на 3000 заключенныхъ, но въ моментъ нашего прибытія тамъ находилось 4560 человѣкъ. Эта цыфра абсолютно точная, такъ какъ, когда насъ записывали въ канцеляріи въ пріемныя книги, я лично видѣлъ вывѣшенную на стѣнѣ рапортичку изъ тюремной книги. 2-й исправительный домъ—это одна изъ тюремъ, находящихся въ вѣдѣніи Наркомюста, то есть Народнаго комиссаріата юстиціи. Въ ней содержатся, главныъ образомъ, лица, осужденныя по суду за различныя преступленія.
Двѣ камеры, каждая вмѣстимостью на 60 человѣкъ, предназначены для пересыльныхъ заключенныхъ.
Можно себѣ представить что дѣлается въ этихъ комерахъ. Въ той камерѣ, куда попали Ильинскій, я и Шуттенбахъ и часть студентовъ уже было 140 человѣкъ. Подавляющее количество были уголовные преступники.
Но чѣмъ можно было удивить насъ, побывавшихъ на Соловкахъ! Мы чувствовали себя, по выра-
