Въ тотъ же равелинъ посадили еще нѣсколькихъ другихъ — и результаты неизмѣнно бывали всегда одни и тѣ же: ихъ быстро доводили до могилы. Лѣтомъ 1883 г. правительство рѣшилось смягчить участь нѣкоторыхъ, пославъ ихъ на каторгу въ Сибирь. Двадцать седьмого іюля 1883 г. ихъ привезли въ тюремныхъ вагонахъ въ Москву и двое случайныхъ свидѣтелей, которымъ удалось видѣть ихъ, дали потрясающее описаніе того состоянія, въ которомъ находились бывшіе узники Петропавловской крѣпости. Волошенко, весь покрытый цынготными язвами, не могъ двигаться. Его вынесли изъ вагона на носилкахъ. Прибылевъ и Ѳоминъ упали въ обморокъ, когда ихъ вынесли на свѣжій воздухъ. Павелъ Орловъ, также пострадавшій отъ цынги, съ трудомъ могъ ходить. „Онъ весь согнутъ въ дугу и одна нога совершенно скорчена“, — говоритъ очевидецъ. „Татьяна Лебедева судилась и была приговорена къ смерти, но потомъ помилована — на вѣчную каторгу. Ей, впрочемъ, все равно, къ сколькимъ годамъ ее ни приговорили, такъ какъ долго она уже не проживетъ и такъ. Скорбутъ развился у нея ужасно: десенъ совсѣмъ нѣтъ и челюсти обнажены. При томъ же, она въ послѣднихъ градусахъ чахотки… За Лебедевой показалась Якимова (Кобозева) съ полуторогодовалымъ ребенкомъ на рукахъ. На ребенка этого нельзя взглянуть безъ жалости: онъ, кажется, ежеминутно умираетъ. Что касается самой Якимовой, она не пострадала особенно ни физически, ни нравственно и, несмотря на ожидающую ее вѣчную каторгу, всегда спокойна. Остальные питерцы чувствовали себя настолько лучше, что способны были сами перейти изъ вагона въ вагонъ… Что касается Мирскаго, то на немъ одномъ совсѣмъ не видно слѣдовъ четырехъ-лѣтняго пребыванія въ Петропавловской крѣпости. Онъ только замѣтно возмужалъ“[1]. Мирскому, впрочемъ, было въ то время всего 23 года.
Но, даже среди этихъ полутруповъ, сколькихъ недоставало изъ числа тѣхъ товарищей, которые судились
- ↑ «Вѣстникъ Народной Воли» № 3, 1883, стр. 180; Стейнекъ «Russia under the Tzars», гл. XIX.
В тот же равелин посадили еще нескольких других — и результаты неизменно бывали всегда одни и те же: их быстро доводили до могилы. Летом 1883 г. правительство решилось смягчить участь некоторых, послав их на каторгу в Сибирь. Двадцать седьмого июля 1883 г. их привезли в тюремных вагонах в Москву и двое случайных свидетелей, которым удалось видеть их, дали потрясающее описание того состояния, в котором находились бывшие узники Петропавловской крепости. Волошенко, весь покрытый цинготными язвами, не мог двигаться. Его вынесли из вагона на носилках. Прибылев и Фомин упали в обморок, когда их вынесли на свежий воздух. Павел Орлов, также пострадавший от цинги, с трудом мог ходить. «Он весь согнут в дугу и одна нога совершенно скорчена», — говорит очевидец. „Татьяна Лебедева судилась и была приговорена к смерти, но потом помилована — на вечную каторгу. Ей, впрочем, всё равно, к скольким годам её ни приговорили, так как долго она уже не проживет и так. Скорбут развился у неё ужасно: десен совсем нет и челюсти обнажены. Притом же, она в последних градусах чахотки… За Лебедевой показалась Якимова (Кобозева) с полуторогодовалым ребенком на руках. На ребенка этого нельзя взглянуть без жалости: он, кажется, ежеминутно умирает. Что касается самой Якимовой, она не пострадала особенно ни физически, ни нравственно и, несмотря на ожидающую её вечную каторгу, всегда спокойна. Остальные питерцы чувствовали себя настолько лучше, что способны были сами перейти из вагона в вагон… Что касается Мирского, то на нём одном совсем не видно следов четырехлетнего пребывания в Петропавловской крепости. Он только заметно возмужал»[1]. Мирскому, впрочем, было в то время всего 23 года.
Но, даже среди этих полутрупов, скольких недоставало из числа тех товарищей, которые судились
- ↑ «Вестник Народной Воли» № 3, 1883, стр. 180; Стейнек «Russia under the Tzars», гл. XIX.
