какъ государственнаго преступника въ строжайшемъ секретѣ. Никому не было разрѣшено входить въ его казематъ за все это время, кромѣ архимандрита монастыря: лишь въ видѣ исключенія, однажды въ казематъ былъ допущенъ извѣстный путешественникъ Г. Диксонъ. Пругавинъ, который былъ чиновникомъ при архангельскомъ губернаторѣ, посѣтилъ Пушкина въ 1881 г. Послѣднему, во время визита Пругавина, было уже 55 лѣтъ и онъ сказалъ своему посетителю: „Я не знаю, въ чемъ моя вина и не знаю, какъ оправдаться. Мнѣ говорятъ: — „Присоединись къ церкви, отрекись отъ своихъ ересей и тебя освободятъ“. — Но какъ я могу сдѣлать это? Я пожертвовалъ всѣмъ ради моихъ убѣжденій: имуществомъ, семейнымъ счастьемъ, цѣлой жизнью… Какъ я могу отречься отъ моихъ убѣжденій? Лишь время покажетъ, былъ ли я правъ, какъ я надѣюсь. А если я былъ неправъ, если то, во что я вѣрилъ, лишь казалось мнѣ правдой — тогда пусть эта тюрьма будетъ моимъ гробомъ“! Въ 1881 г., какъ мы сказали выше, женѣ Пушкина было разрѣшено свиданіе съ нимъ, и она вслѣдъ за тѣмъ немедленно отправилась въ Петербургъ — хлопотать объ его освобожденіи. Къ этому времени Пругавинъ успѣлъ разсказать объ этой ужасной исторіи въ одномъ журналѣ и нѣсколькихъ газетахъ. Пресса заговорила о „милосердіи“ и Пушкина освободили; но — его держали пятнадцать лѣтъ въ „oubliette“[1].
Былъ ли Пушкинъ единственнымъ лицомъ, которое мучили подобнымъ образомъ? Не думаю. Около 15 лѣтъ тому назадъ, одинъ изъ моихъ друзей, нѣмецкій геологъ Гёбель, „открылъ“ въ Соловкахъ одного артиллерійскаго офицера, находившагося въ положеніи Пушкина.
- ↑ Сомнѣвающіеся въ справедливости вышеприведеннаго могутъ найти изложеніе этого возмутительнаго дѣла, сдѣланное г. Пругавинымъ въ „Русской Мысли“ (1881 г.); его же статьи объ этомъ были помѣщены въ „Голосѣ“ и въ „Московскомъ Телеграфѣ“ (15 ноября 1881 г.).
как государственного преступника в строжайшем секрете. Никому не было разрешено входить в его каземат за всё это время, кроме архимандрита монастыря: лишь в виде исключения, однажды в каземат был допущен известный путешественник Г. Диксон. Пругавин, который был чиновником при архангельском губернаторе, посетил Пушкина в 1881 г. Последнему, во время визита Пругавина, было уже 55 лет и он сказал своему посетителю: «Я не знаю, в чём моя вина и не знаю, как оправдаться. Мне говорят: — „Присоединись к церкви, отрекись от своих ересей и тебя освободят“. — Но как я могу сделать это? Я пожертвовал всем ради моих убеждений: имуществом, семейным счастьем, целой жизнью… Как я могу отречься от моих убеждений? Лишь время покажет, был ли я прав, как я надеюсь. А если я был неправ, если то, во что я верил, лишь казалось мне правдой — тогда пусть эта тюрьма будет моим гробом»! В 1881 г., как мы сказали выше, жене Пушкина было разрешено свидание с ним, и она вслед за тем немедленно отправилась в Петербург — хлопотать об его освобождении. К этому времени Пругавин успел рассказать об этой ужасной истории в одном журнале и нескольких газетах. Пресса заговорила о «милосердии» и Пушкина освободили; но — его держали пятнадцать лет в «oubliette»[1].
Был ли Пушкин единственным лицом, которое мучили подобным образом? Не думаю. Около 15 лет тому назад, один из моих друзей, немецкий геолог Гёбель, «открыл» в Соловках одного артиллерийского офицера, находившегося в положении Пушкина.
- ↑ Сомневающиеся в справедливости вышеприведенного могут найти изложение этого возмутительного дела, сделанное г. Пругавиным в «Русской Мысли» (1881 г.); его же статьи об этом были помещены в «Голосе» и в «Московском Телеграфе» (15 ноября 1881 г.).
