— 357 — сосѣдняго государства, послужившее образцомъ для того же закона,—все ато настолько же важные матеріалы для телеологическаго объясненія закона, какъ и мотивы правительства или парламентскія пренія. Всѣ эти матеріалы имѣютъ то важное значеніе, что они указываютъ на интересы, которымъ законъ покровительствуетъ, на потребности, которымъ онъ стремится удовлетворить, и на теченія мысли, которыя господствуютъ въ эпоху его составленія. Другими словами, эти матеріалы служатъ способами установленія круга культурныхъ стремленій и интересовъ, которые находятъ свое выраженіе въ законѣ, и нзъ которыхъ только и можетъ быть познана его истинная цѣль.
Поэтому и выдѣленіе исторической интерпретаціи изъ другихъ видовъ толкованія законовъ такъ же невѣрно, какъ и противоположеніе грамматической интерпретаціи логической. Какъ двѣ послѣднія представляютъ собою элементы одной и той же интерпретаціи, такъ точно и историческая интерпретація ие имѣетъ самостоятельнаго значенія—по крайней мѣрѣ, въ догматическомъ правовѣдѣніи,—входя составнымъ элементомъ въ одну и ту же общую интерпретативную дѣятельность юриста. Всякое юридическое толкованіе опредѣляется практическими цѣлями, а не цѣлями историческаго знанія, и эта мысль можетъ быть иллюстрирована особенно ярко на толкованіи юридическихъ сдѣлокъ, которому посвящены превосходныя и цитированныя выше работы Данца. Не останавливаясь на этомъ вопросѣ, мы не можемъ не упомянуть о различіи между такъ иазыв. распространительнымъ н ограничительнымъ толкованіемъ, вмѣстѣ съ примыкающей сюда же формой толкованія, извѣстной подъ именемъ argumentum а contrario.
Распространительное (interpretatio extensiva) и ограничительное (interpr. restrictiva) толкованія примѣняются при несоотвѣтствіи между словеснымъ и логическимъ смысломъ толкуемаго закона, когда оказывается, что его слова говорятъ или меньше, или больше того, чтб слѣдуетъ изъ логическаго смысла закона. Въ первомъ случаѣ мы имѣемъ распространительное толкованіе, идущее отъ указаннаго въ текстѣ закона ввдо-ваго понятія на неуказанное, но предполагаемое имъ понятіе рода, когда, напр., законъ постановляетъ о лицахъ мужского пола то, чтб должно имѣть силу для лицъ обоихъ половъ, или говоритъ объ одномъ видѣ отчужденія то, чтб должно быть отнесено ко всѣмъ видамъ отчужденія, и т. д. Во второмъ случаѣ мы предполагаемъ, напротивъ, что законодатель выразился общѣе. чѣмъ ато соотвѣтствовало его мысли, и приводимъ поэтому слишкомъ общую формулу закона къ болѣе тѣсному кругу примѣненія. Это послѣднее толкованіе примѣняется, главнымъ образомъ, въ тѣхъ случаяхъ, когда текстъ закона или заключаетъ въ себѣ внутреннее противорѣчіе (arg. ad absurdum), или иротиворѣчитъ опредѣленіямъ" другихъ законовъ, или ведетъ къ ущербу тѣхъ самыхъ лицъ, къ пользу которыхъ онъ установленъ. Приведемъ, въ видѣ примѣра, ст. 1382
