— 259 — иреіцено, йодъ страхомъ личной отвѣтственности, совершать и регистрировать такіе браки, остающіеся, однако, дѣйствительными и ненаказуемыми. Сюда же можно отнести обязанности, возлагаемыя въ конституціонныхъ монархіяхъ на главу верховной власти по опубликованію законовъ, ихъ исполненію, и другимъ функціямъ государственнаго управленія; обязанности присяжныхъ засѣдателей судить по совѣсти и т. д. Классическимъ примѣромъ такихъ leges imperfectae въ римскомъ правѣ служила lex Cincia, запрещавшая даренія свыше извѣстной суммы, но не объявлявшая ихъ ни ничтожными, нн наказуемыми.
Важнѣйшій при примѣненіи всѣхъ принудительныхъ законовъ вопросъ: кйкъ отличить различные но своему дѣйствію законы этого рода какъ другъ отъ друга, такъ и отъ диспозитивныхъ законовъ—разрѣшается научнымъ толкованіемъ, такъ какъ дѣйствующія законодательства не даютъ на этотъ вопросъ, по большей части, общаго отвѣта. Римское право поздней императорской эпохи (1. 5 С. 1, 14) предлагало въ случаяхъ сомнѣнія связывать ничтожность сдѣлокъ со всѣми запретительными въ отношеніи къ нимъ нормами. Точно такъ же и новое нѣмецкое гражданское уложеніе содержитъ въ своемъ § 134 слѣдующее положеніе: „юридическая сдѣлка, заключенная вопреки запрету закона, ничтожна, если противное не можетъ быть выведено изъ самого закона*. Но всѣ эти положенія представляютъ собой не что иное, какъ общія правила толкованія законовъ, допускающія, по признанію нѣмецкаго уложенія, и обратное рѣшеніе, когда „противное можетъ быть выведено изъ самого закона*. Поэтому, если законъ не содержитъ въ себѣ указанія на степень интенсивности своего дѣйствія, то вопросъ о принадлежности его къ разряду lex perfecta или lex imperfecta опредѣляется толкованіемъ всего законодательства, и при этомъ толкованіи надо руководствоваться, црежде всего, цѣлью того запрета закона, о которомъ идетъ дѣло. Если этотъ запретъ относится къ результату или юридическому эффекту сдѣлки и имѣетъ въ виду воспрепятствовать наступленію тѣхъ хозяйственныхъ или политическихъ послѣдствій, которыя считаются противными общественному и государственному порядку, то принадлежность такого запрета къ lex perfecta не можетъ подлежать сомнѣнію. Таковы, напр., запреты, налагаемые въ виду обще-хозяйственныхъ или иныхъ общественныхъ соображеніи на право отчужденія, и послѣдствія этихъ запретивъ распространяются на дѣйствія, противныя не только буквальному смыслу, но также содержанію и цѣли закона: все, что совершается въ обходъ закона (in fraudem legis), обсуждается наравнѣ съ тѣмъ, что ирлмо его нарушаетъ. И если законъ запрещаетъ, папр., завѣщать что-либо въ пользу извѣстныхъ лицъ, то этимъ послѣднимъ нельзя отказать ничего и черезъ третье подставное лицо. Напротивъ, если запретъ касается внѣшнихъ условій развитія сдѣлки, не имѣющихъ отношенія къ достигаемому черезъ нее результату, какъ это бываетъ, напр., при запретахъ
