с. Конечность.
Существованіе опредѣленно; нѣчто имѣетъ качество, и въ немъ не только опредѣлено, но и ограничено; его качество есть его граница, причастное которой оно остается прежде всего утвердительнымъ, спокойнымъ существованіемъ. Но развитіе этого отрицанія такъ, чтобы противоположность существованія и отрицанія нѣчто, какъ имманентная ему граница, была сама его бытіемъ внутри себя, и тѣмъ самымъ нѣчто было въ себѣ лишь становленіемъ, образуетъ его конечность.
Когда мы говоримъ о вещахъ, что онѣ конечны, то подъ этимъ подразумѣвается, что онѣ не только имѣютъ нѣкоторую опредѣленность, что ихъ качество есть не только реальность и сущее въ себѣ опредѣленіе, что онѣ не только ограничены, — такъ какъ при этомъ онѣ имѣютъ еще существованіе внѣ своей границы, — но что собственно небытіе составляетъ ихъ природу, ихъ бытіе. Конечныя вещи суть, но ихъ отношеніе къ себѣ самимъ состоитъ въ томъ, что онѣ относятся къ себѣ самимъ отрицательно и именно въ этомъ отношеніи къ себѣ самимъ простираются внѣ себя, за свое бытіе. Онѣ суть, но истина этого бытія есть ихъ конецъ. Конечное не только измѣняется, какъ вообще нѣчто, но оно преходитъ; и не только возможно, что оно преходитъ, т.-е. что оно могло бы быть и. безъ прехожденія, но бытіе конечныхъ вещей, какъ таковое, содержитъ въ себѣ, какъ ихъ бытіе внутри себя, зародышъ прехожденія, часъ ихъ рожденія есть вмѣстѣ часъ ихъ смерти.
а. Непосредственность конечности.
Мысль о конечности вещей приводитъ съ собою это горе потому, что она есть доведенное до крайняго обостренія качественное отрицаніе, и въ простотѣ такого опредѣленія за ними болѣе не оставляется утвердительнаго бытія, отличнаго отъ ихъ опредѣленія, какъ преходящихъ. Въ виду этой качественной простоты отрицанія, которое возвратилось къ отвлеченной противоположности ничто и прехожденія съ одной стороны и бытія съ другой, конечность есть упорнѣйшая категорія разсудка; отрицаніе вообще, состояніе, граница допускаютъ свое другое существованіе; даже отвлеченное ничто, какъ отвлеченность, оказываетъ уступку; но конечность есть упроченное въ себѣ отрицаніе и поэтому рѣзко противостоитъ своему утвердительному. Конечное, правда, приводится въ теченіе, оно само есть то, что предопредѣлено къ своему концу, но только къ своему концу; оно есть уклоненіе отъ утвердительнаго перехода въ свое утвердительное, въ безконечное, отъ связи съ нимъ; поэтому оно положено нераздѣльно со своимъ ничто, и тѣмъ самымъ отсѣкается всякое примиреніе съ его другимъ, съ утвердительнымъ. Опредѣленіе конечныхъ вещей не простирается далѣе ихъ конца. Разсудокъ окоченѣваетъ въ этомъ горѣ конечности, дѣлая небытіе опредѣленіемъ вещей, слѣдовательно тѣмъ самымъ непреходящимъ и абсолютнымъ. Преходящія вещи могли бы перейти лишь
с. Конечность.
Существование определенно; нечто имеет качество, и в нём не только определено, но и ограничено; его качество есть его граница, причастное которой оно остается прежде всего утвердительным, спокойным существованием. Но развитие этого отрицания так, чтобы противоположность существования и отрицания нечто, как имманентная ему граница, была сама его бытием внутри себя, и тем самым нечто было в себе лишь становлением, образует его конечность.
Когда мы говорим о вещах, что они конечны, то под этим подразумевается, что они не только имеют некоторую определенность, что их качество есть не только реальность и сущее в себе определение, что они не только ограничены, — так как при этом они имеют еще существование вне своей границы, — но что собственно небытие составляет их природу, их бытие. Конечные вещи суть, но их отношение к себе самим состоит в том, что они относятся к себе самим отрицательно и именно в этом отношении к себе самим простираются вне себя, за свое бытие. Они суть, но истина этого бытия есть их конец. Конечное не только изменяется, как вообще нечто, но оно преходит; и не только возможно, что оно преходит, т. е. что оно могло бы быть и. без прехождения, но бытие конечных вещей, как таковое, содержит в себе, как их бытие внутри себя, зародыш прехождения, час их рождения есть вместе час их смерти.
а. Непосредственность конечности.
Мысль о конечности вещей приводит с собою это горе потому, что она есть доведенное до крайнего обострения качественное отрицание, и в простоте такого определения за ними более не оставляется утвердительного бытия, отличного от их определения, как преходящих. В виду этой качественной простоты отрицания, которое возвратилось к отвлеченной противоположности ничто и прехождения с одной стороны и бытия с другой, конечность есть упорнейшая категория рассудка; отрицание вообще, состояние, граница допускают свое другое существование; даже отвлеченное ничто, как отвлеченность, оказывает уступку; но конечность есть упроченное в себе отрицание и поэтому резко противостоит своему утвердительному. Конечное, правда, приводится в течение, оно само есть то, что предопределено к своему концу, но только к своему концу; оно есть уклонение от утвердительного перехода в свое утвердительное, в бесконечное, от связи с ним; поэтому оно положено нераздельно со своим ничто, и тем самым отсекается всякое примирение с его другим, с утвердительным. Определение конечных вещей не простирается далее их конца. Рассудок окоченевает в этом горе конечности, делая небытие определением вещей, следовательно тем самым непреходящим и абсолютным. Преходящие вещи могли бы перейти лишь
