вляется именно то-то — это есть историческое утвержденіе, относительно котораго можно сослаться на то или иное признанное или, собственно говоря, допустить лишь предположительно, что можно считать признаннымъ то или иное. Постоянно бываетъ такъ, что одинъ беретъ тамъ, а другой тамъ какой-нибудь случай или какую-нибудь инстанцію, на основаніи которыхъ слѣдуетъ подъ тѣмъ или инымъ выраженіемъ разумѣть нѣчто большее или нѣчто иное, принять въ его опредѣленіе еще одинъ болѣе частный или болѣе общій признакъ и согласовать съ тѣмъ науку. Все зависитъ за симъ отъ резонированія о томъ, что именно и до какихъ границы и объема должно быть прибавлено или исключено: для самого же резонированія открыты самыя разнообразныя и разнородныя утвержденія, при чемъ въ концѣ-концовъ рѣшающее опредѣленіе можетъ принадлежать лишь произволу. При этомъ способѣ начинать науку съ ея опредѣленія не поднимается и рѣчи о требованіи обнаружитъ необходимость ея предмета, а тѣмъ самымъ и ея самой.
Понятіе чистой науки и его выводъ въ настоящемъ изложеніи предположены постольку, поскольку феноменологія духа есть не что иное; какъ этотъ выводъ. Абсолютное знаніе есть истина всѣхъ родовъ сознанія, такъ какъ, какъ показываетъ ходъ послѣдняго, лишь въ абсолютномъ знаніи вполнѣ разрѣшается раздѣльность предмета и достовѣрность себя самого, и истина становится тожественною этой достовѣрпости, а эта достовѣрность — истинѣ.
Тѣмъ самымъ чистая наука предполагаетъ освобожденіе отъ противоположенія сознанія. Она содержитъ въ себѣ мысль, поскольку послѣдняя есть также вещь въ себѣ самой, или вещь въ себѣ самой, поскольку она есть также чистая мысль. Какъ наука, истина есть чистое саморазвивающееся самосознаніе и имѣетъ образъ самости, которая есть въ себѣ и для себя сущее познаваемое понятіе, понятіе же, какъ таковое, есть сущее въ себѣ и для себя. Это объективное мышленіе есть содержаніе чистой науки. Послѣдняя поэтому въ такой малой мѣрѣ формальна, столь мало лишена матеріи для дѣйствительнаго и истиннаго познанія, что ея содержаніе, напротивъ, есть единственно абсолютно-истинное или, если тутъ еще можно употребить слово "матерія“, истинная матерія, — но такая матерія, форма которой не есть нѣчто внѣшнее, такъ какъ эта матерія есть собственно чистая мысль, стало быть, абсолютная форма. Логику слѣдуетъ поэтому понимать, какъ систему чистаго разума, какъ царство чистой мысли. Это царство есть истина, какъ она безъ покрова есть сама въ себѣ и для себя. Можно поэтому выразиться такъ, что это содержаніе есть изображеніе Бога, каковъ Онъ есть въ Своей вѣчной сущности до сотворенія міра и конечнаго духа.
Анаксагоръ прославляется, какъ тотъ, кто первый высказалъ мысль, что нусъ, мысль, есть принципъ міра, что сущность міра должна быть опредѣлена, какъ мысль. Тѣмъ самымъ онъ положилъ основаніе интеллектуальному взгляду на вселенную, чистымъ образомъ которой должна быть логика. Она имѣетъ дѣло не съ мышленіемъ о чемъ-то, что лежитъ въ его основѣ внѣ мышленія, о формахъ, указывающихъ лишь не признаки истины; но не
вляется именно то-то — это есть историческое утверждение, относительно которого можно сослаться на то или иное признанное или, собственно говоря, допустить лишь предположительно, что можно считать признанным то или иное. Постоянно бывает так, что один берет там, а другой там какой-нибудь случай или какую-нибудь инстанцию, на основании которых следует под тем или иным выражением разуметь нечто большее или нечто иное, принять в его определение еще один более частный или более общий признак и согласовать с тем науку. Всё зависит за сим от резонирования о том, что именно и до каких границы и объема должно быть прибавлено или исключено: для самого же резонирования открыты самые разнообразные и разнородные утверждения, при чём в конце концов решающее определение может принадлежать лишь произволу. При этом способе начинать науку с её определения не поднимается и речи о требовании обнаружит необходимость её предмета, а тем самым и её самой.
Понятие чистой науки и его вывод в настоящем изложении предположены постольку, поскольку феноменология духа есть не что иное; как этот вывод. Абсолютное знание есть истина всех родов сознания, так как, как показывает ход последнего, лишь в абсолютном знании вполне разрешается раздельность предмета и достоверность себя самого, и истина становится тожественною этой достоверпости, а эта достоверность — истине.
Тем самым чистая наука предполагает освобождение от противоположения сознания. Она содержит в себе мысль, поскольку последняя есть также вещь в себе самой, или вещь в себе самой, поскольку она есть также чистая мысль. Как наука, истина есть чистое саморазвивающееся самосознание и имеет образ самости, которая есть в себе и для себя сущее познаваемое понятие, понятие же, как таковое, есть сущее в себе и для себя. Это объективное мышление есть содержание чистой науки. Последняя поэтому в такой малой мере формальна, столь мало лишена материи для действительного и истинного познания, что её содержание, напротив, есть единственно абсолютно-истинное или, если тут еще можно употребить слово "материя“, истинная материя, — но такая материя, форма которой не есть нечто внешнее, так как эта материя есть собственно чистая мысль, стало быть, абсолютная форма. Логику следует поэтому понимать, как систему чистого разума, как царство чистой мысли. Это царство есть истина, как она без покрова есть сама в себе и для себя. Можно поэтому выразиться так, что это содержание есть изображение Бога, каков Он есть в Своей вечной сущности до сотворения мира и конечного духа.
Анаксагор прославляется, как тот, кто первый высказал мысль, что нус, мысль, есть принцип мира, что сущность мира должна быть определена, как мысль. Тем самым он положил основание интеллектуальному взгляду на вселенную, чистым образом которой должна быть логика. Она имеет дело не с мышлением о чём-то, что лежит в его основе вне мышления, о формах, указывающих лишь не признаки истины; но не
