собою, и потому въ своемъ уничтоженіи, т.-е. въ своемъ положеніи или отрицаніи и есть собственно лишь рефлектированная въ себя, тожественная себя сущность.
Примѣчаніе 1. Положительное и отрицательное есть одно и то же. Эго выраженіе относится къ внѣшней рефлексіи, поскольку послѣдняя установляетъ сравненіе посредствомъ этихъ двухъ опредѣленій. Но между ними также мало, какъ и между прочими категоріями, должно быть установлено не внѣшнее сравненіе, а они должны быть разсмотрѣны въ нихъ самихъ, т.-е. надлежитъ разсмотрѣть, что такое есть ихъ собственная рефлексія. Относительно же послѣдней обнаружилось, что каждое изъ нихъ есть по существу видимость себя въ другомъ, и само есть положеніе себя, какъ другого.
Хотя представленіе не разсматриваетъ положительнаго и отрицательнаго, какъ они суть въ себѣ и для себя, однако, оно можетъ узнать изъ сравненія несостоятельность этого различенія, результаты котораго признаются твердо противостоящими одинъ другому. Уже незначительнаго опыта надъ рефлектирующимъ мышленіемъ достаточно для удостовѣренія въ томъ, что если нѣчто опредѣляется, какъ положительное, то, исходя отъ этой основы, оно непосредственно сейчасъ же превращается въ отрицательное, и наоборотъ, опредѣленное отрицательно — въ положительное, что рефлектирующее мышленіе запутывается и противорѣчитъ себѣ въ этихъ опредѣленіяхъ. Незнакомство съ природою послѣднихъ приводитъ къ тому мнѣнію, будто эта запутанность есть нѣчто ложное, чего не должно быть, и что должно быть приписано нѣкоторой субъективной погрѣшности. Дѣйствительно, этотъ переходъ одного въ другое остается простою запутанностью, покуда не существуетъ сознанія его необходимости. Но даже для внѣшней -рефлексіи легко сообразить, что во-первыхъ, положительное не есть нѣчто непосредственно тожественное, а отчасти противоположное отрицательному, и что оно имѣетъ значеніе лишь въ этомъ отношеніи, что, слѣдовательно, отрицательное само дано въ понятіи положительнаго; отчасти же, что положительное въ немъ самомъ есть относящееся къ себѣ отрицаніе простого положенія или отрицательнаго, т.-е. есть абсолютное отрицаніе внутри себя. Равнымъ образомъ отрицательное, противопоставляемое положительному, имѣетъ смыслъ лишь въ такомъ отношеніи къ этому своему другому, слѣдовательно, содержитъ послѣднее въ своемъ понятіи. Отрицательное же имѣетъ собственное существованіе (Везіеуёп) также безъ отношенія къ положительному; первое тожественно въ себѣ; но такимъ образомъ оно само есть то, чѣмъ должно было быть положительное.
Противоположность положительнаго и отрицательнаго понимается главнымъ образомъ въ томъ смыслѣ, что первое (какъ это выражается и въ связи его названія, съ положеніемъ) должно быть чѣмъ то объективнымъ, второе же субъективнымъ, принадлежащимъ лишь внѣшней рефлексіи, не касающимся объективнаго, сущаго въ себѣ и для себя, и совершенно для него не существующаго. Дѣйствительно, если отрицательное выражаетъ собою лишь отвлеченность субъективнаго произвола или опредѣленіе внѣшняго сравненія,
собою, и потому в своем уничтожении, т. е. в своем положении или отрицании и есть собственно лишь рефлектированная в себя, тожественная себя сущность.
Примечание 1. Положительное и отрицательное есть одно и то же. Эго выражение относится к внешней рефлексии, поскольку последняя установляет сравнение посредством этих двух определений. Но между ними также мало, как и между прочими категориями, должно быть установлено не внешнее сравнение, а они должны быть рассмотрены в них самих, т. е. надлежит рассмотреть, что такое есть их собственная рефлексия. Относительно же последней обнаружилось, что каждое из них есть по существу видимость себя в другом, и само есть положение себя, как другого.
Хотя представление не рассматривает положительного и отрицательного, как они суть в себе и для себя, однако, оно может узнать из сравнения несостоятельность этого различения, результаты которого признаются твердо противостоящими один другому. Уже незначительного опыта над рефлектирующим мышлением достаточно для удостоверения в том, что если нечто определяется, как положительное, то, исходя от этой основы, оно непосредственно сейчас же превращается в отрицательное, и наоборот, определенное отрицательно — в положительное, что рефлектирующее мышление запутывается и противоречит себе в этих определениях. Незнакомство с природою последних приводит к тому мнению, будто эта запутанность есть нечто ложное, чего не должно быть, и что должно быть приписано некоторой субъективной погрешности. Действительно, этот переход одного в другое остается простою запутанностью, покуда не существует сознания его необходимости. Но даже для внешней -рефлексии легко сообразить, что во-первых, положительное не есть нечто непосредственно тожественное, а отчасти противоположное отрицательному, и что оно имеет значение лишь в этом отношении, что, следовательно, отрицательное само дано в понятии положительного; отчасти же, что положительное в нём самом есть относящееся к себе отрицание простого положения или отрицательного, т. е. есть абсолютное отрицание внутри себя. Равным образом отрицательное, противопоставляемое положительному, имеет смысл лишь в таком отношении к этому своему другому, следовательно, содержит последнее в своем понятии. Отрицательное же имеет собственное существование (Везиеуёп) также без отношения к положительному; первое тожественно в себе; но таким образом оно само есть то, чем должно было быть положительное.
Противоположность положительного и отрицательного понимается главным образом в том смысле, что первое (как это выражается и в связи его названия, с положением) должно быть чем то объективным, второе же субъективным, принадлежащим лишь внешней рефлексии, не касающимся объективного, сущего в себе и для себя, и совершенно для него не существующего. Действительно, если отрицательное выражает собою лишь отвлеченность субъективного произвола или определение внешнего сравнения,
