ибо при этоиъ Онъ былъ бы лишь ея общею сущностью, между тѣмъ какъ Онъ не содержитъ въ себѣ ея, какъ опредѣленной сущности и природы.
Указаніе на реальныя основанія вслѣдствіе этого различія содержанія основанія или собственно основы и того, что связано съ нею въ обоснованномъ, становится, такимъ образомъ, такъ же формализмомъ, какъ и указаніе на само формальное основаніе. Въ послѣднемъ тожественное себѣ содержаніе безразлично къ формѣ; въ реальномъ основаніи оказывается то же самое. А тѣмъ самымъ получается далѣе такой случай, что оно не содержитъ въ немъ самомъ указанія, какое изъ многообразныхъ опредѣленій должно считаться существеннымъ. Нѣчто есть конкретное такихъ многообразныхъ опредѣленій, которыя обнаруживаются въ немъ, какъ постоянныя и пребывающія. То или иное изъ нихъ можетъ, поэтому, также, какъ и другое, быть опредѣлено, какъ основаніе, именно какъ то существенное, сравнительно съ которымъ прочія суть лишь положенное. Съ этимъ связывается упомянутое выше, именно, что если дано нѣкоторое опредѣленіе, которое въ данномъ случаѣ принимается за основаніе другого, то отсюда не слѣдуетъ, что это другое въ другомъ случаѣ или вообще положено вмѣстѣ съ первымъ. Наказаніе, напримѣръ, опредѣляется разнообразно, какъ возмездіе, далѣе, какъ устрашающій примѣръ, установленный закономъ, какъ угроза для устрашенія, равнымъ образомъ, какъ нѣчто служащее для вразумленія и исправленія преступника. Каждое изъ этихъ различныхъ опредѣленій можетъ считаться основаніемъ наказанія, ибо каждое есть существенное опредѣленіе, и тѣмъ самымъ прочія, какъ отличенныя отъ него, опредѣляются относительно него, лишь какъ случайныя. Но то изъ нихъ, которое принимается за основаніе, не есть еще все наказаніе, какъ таковое; это конкретное содержитъ въ себѣ также и тѣ другія опредѣленія, которыя лишь соединены съ первымъ, не имѣя въ немъ основанія.
Или какое-либо должностное лицо имѣетъ служебную способность, какъ недѣлимое, состоитъ въ такомъ-то родствѣ, имѣетъ тѣ или иныя знакомства, имѣлъ такіе или такіе-то возможности или случаи отличиться и т. д. Каждое изъ этихъ свойствъ можетъ быть или считаться основаніемъ того, что онъ занимаетъ эту должность; это различное содержаніе, соединенное въ третьемъ; форма, долженствующая быть опредѣленною противоположностью существеннаго и положеннаго, для этого содержанія внѣшня. Каждое изъ названныхъ свойствъ существенно для должностного лица, такъ какъ послѣднее черезъ это свойство дѣлается даннымъ опредѣленнымъ недѣлимымъ; поскольку на должность можно смотрѣть, какъ на внѣшне положенное опредѣленіе, каждое изъ этихъ свойствъ можетъ опредѣляться, какъ основанія послѣдняго, но и наоборотъ, послѣднее можетъ считаться положеннымъ, а должность — его основаніемъ. Какъ они относятся между собою въ дѣйствительности, т.-е. въ отдѣльномъ случаѣ, это для самыхъ отношенія, основаніи и содержанія есть внѣшнее опредѣленіе; это есть нѣчто третье, сообщающее имъ форму основанія и обоснованнаго.
Такимъ образомъ, каждое существованіе можетъ вообще имѣть разнообразныя основанія, каждое изъ опредѣленій его содержанія проникаетъ, какъ
ибо при этоиъ Он был бы лишь её общею сущностью, между тем как Он не содержит в себе её, как определенной сущности и природы.
Указание на реальные основания вследствие этого различия содержания основания или собственно основы и того, что связано с нею в обоснованном, становится, таким образом, так же формализмом, как и указание на само формальное основание. В последнем тожественное себе содержание безразлично к форме; в реальном основании оказывается то же самое. А тем самым получается далее такой случай, что оно не содержит в нём самом указания, какое из многообразных определений должно считаться существенным. Нечто есть конкретное таких многообразных определений, которые обнаруживаются в нём, как постоянные и пребывающие. То или иное из них может, поэтому, также, как и другое, быть определено, как основание, именно как то существенное, сравнительно с которым прочие суть лишь положенное. С этим связывается упомянутое выше, именно, что если дано некоторое определение, которое в данном случае принимается за основание другого, то отсюда не следует, что это другое в другом случае или вообще положено вместе с первым. Наказание, например, определяется разнообразно, как возмездие, далее, как устрашающий пример, установленный законом, как угроза для устрашения, равным образом, как нечто служащее для вразумления и исправления преступника. Каждое из этих различных определений может считаться основанием наказания, ибо каждое есть существенное определение, и тем самым прочие, как отличенные от него, определяются относительно него, лишь как случайные. Но то из них, которое принимается за основание, не есть еще всё наказание, как таковое; это конкретное содержит в себе также и те другие определения, которые лишь соединены с первым, не имея в нём основания.
Или какое-либо должностное лицо имеет служебную способность, как неделимое, состоит в таком-то родстве, имеет те или иные знакомства, имел такие или такие-то возможности или случаи отличиться и т. д. Каждое из этих свойств может быть или считаться основанием того, что он занимает эту должность; это различное содержание, соединенное в третьем; форма, долженствующая быть определенною противоположностью существенного и положенного, для этого содержания внешня. Каждое из названных свойств существенно для должностного лица, так как последнее через это свойство делается данным определенным неделимым; поскольку на должность можно смотреть, как на внешне положенное определение, каждое из этих свойств может определяться, как основания последнего, но и наоборот, последнее может считаться положенным, а должность — его основанием. Как они относятся между собою в действительности, т. е. в отдельном случае, это для самых отношения, основании и содержания есть внешнее определение; это есть нечто третье, сообщающее им форму основания и обоснованного.
Таким образом, каждое существование может вообще иметь разнообразные основания, каждое из определений его содержания проникает, как
