гого; его полнота есть форма общаго рефлективнаго бытія его многообразія въ неопредѣленной въ самой себѣ единичности вообще. Правда, ему присущи опредѣленности, которыя онъ имѣетъ въ немъ; но форма, образующая различеніе объектовъ и соединяющая ихъ въ нѣкоторое единство, есть внѣшняя, безразличная; она есть нѣкоторое опосредованіе, или далѣе нѣкоторый но-рядокъ, извѣстное распредѣленіе (Аггап^етепі) частей и сторонъ; это сочетанія, безразличныя для того, что соотносится.
Тѣмъ самымъ объектъ, какъ нѣкоторое существованіе вообще, имѣетъ опредѣленность своей полноты внѣ его, въ другихъ объектахъ, эти послѣдніе опять-таки внѣ ихъ и т. д. до безконечности. Возвратъ въ себя этого движенія въ безконечность правда, также долженъ быть признанъ и представленъ, какъ нѣкоторая цѣлостность, какъ міръ, который однако есть не что иное, какъ замкнутая въ себя посредствомъ неопредѣленной единичности общность, нѣкоторая вселенная.
Поскольку такимъ образомъ объектъ въ своей опредѣленности равнымъ ■образомъ безразличенъ относительно нея, онъ черезъ самого себя указываетъ на свое опредѣленное бытіе внѣ себя, дабы быть опредѣляющимъ для •объектовъ, относительно коихъ онъ однако точно также безразличенъ. Поэтому, здѣсь нигдѣ не имѣетъ мѣста принципъ самоопредѣленія; детерминизмъ — точка зрѣнія, на которой стоитъ познаніе, поскольку для него истинное есть объектъ, какимъ онъ тутъ ближайшимъ образомъ оказался, — даетъ для каждаго его опредѣленія опредѣленіе нѣкотораго другого объекта, по это другое также безразлично какъ относительно своей опредѣленности, такъ и относительно своей активности. Поэтому самъ детерминизмъ также столь же неопредѣленъ въ своемъ движеніи въ безконечность; онъ можетъ быть по произволу остановленъ на любомъ пунктѣ и удовлетвориться этимъ, такъ какъ объектъ, къ коему онъ перешелъ, замкнутъ въ себѣ, какъ формальная цѣлостность, и безразличенъ относительно своей опредѣлимости чѣмъ-либо другимъ. Вслѣдствіе того объясненіе опредѣленія нѣкотораго объекта и совершаемое для этой цѣли движеніе впередъ этого представленія есть лишь пустое слово, такъ какъ въ другомъ объектѣ, къ коему оно переходитъ, нѣтъ никакого самоопредѣленія.
3. Поскольку же опредѣленность нѣкотораго объекта заключается въ нѣкоторомъ другомъ, то между ними не существуетъ никакого опредѣленнаго различія; опредѣленность есть лишь двойная, сначала въ одномъ, затѣмъ въ другомъ объектѣ, нѣчто просто лишь тожественное, и объясненіе или пониманіе тѣмъ самымъ тавтологическое. Эта тавтологія есть внѣшнее, пустое движеніе туда и сюда; такъ какъ опредѣленность не получаетъ отъ взаимно безразличныхъ объектомъ никакого своеобразнаго различенія и потому лишь тожественна, то существуетъ лишь одна опредѣленность; и въ томъ, что она двойная, именно и выражается эта внѣшность или ничтожество различенія. Но вмѣстѣ съ тѣмъ объекты самостоятельно противостоятъ одинъ другому, поэтому они остаются въ этомъ тожествѣ просто внѣшними. Тѣмъ самымъ дано .противорѣчіе между полнымъ взаимнымъ безразличіемъ объектовъ и между
гого; его полнота есть форма общего рефлективного бытия его многообразия в неопределенной в самой себе единичности вообще. Правда, ему присущи определенности, которые он имеет в нём; но форма, образующая различение объектов и соединяющая их в некоторое единство, есть внешняя, безразличная; она есть некоторое опосредование, или далее некоторый но-рядок, известное распределение (Аггап^етепи) частей и сторон; это сочетания, безразличные для того, что соотносится.
Тем самым объект, как некоторое существование вообще, имеет определенность своей полноты вне его, в других объектах, эти последние опять-таки вне их и т. д. до бесконечности. Возврат в себя этого движения в бесконечность правда, также должен быть признан и представлен, как некоторая целостность, как мир, который однако есть не что иное, как замкнутая в себя посредством неопределенной единичности общность, некоторая вселенная.
Поскольку таким образом объект в своей определенности равным ■образом безразличен относительно неё, он через самого себя указывает на свое определенное бытие вне себя, дабы быть определяющим для •объектов, относительно коих он однако точно также безразличен. Поэтому, здесь нигде не имеет места принцип самоопределения; детерминизм — точка зрения, на которой стоит познание, поскольку для него истинное есть объект, каким он тут ближайшим образом оказался, — дает для каждого его определения определение некоторого другого объекта, по это другое также безразлично как относительно своей определенности, так и относительно своей активности. Поэтому сам детерминизм также столь же неопределен в своем движении в бесконечность; он может быть по произволу остановлен на любом пункте и удовлетвориться этим, так как объект, к коему он перешел, замкнут в себе, как формальная целостность, и безразличен относительно своей определимости чем-либо другим. Вследствие того объяснение определения некоторого объекта и совершаемое для этой цели движение вперед этого представления есть лишь пустое слово, так как в другом объекте, к коему оно переходит, нет никакого самоопределения.
3. Поскольку же определенность некоторого объекта заключается в некотором другом, то между ними не существует никакого определенного различия; определенность есть лишь двойная, сначала в одном, затем в другом объекте, нечто просто лишь тожественное, и объяснение или понимание тем самым тавтологическое. Эта тавтология есть внешнее, пустое движение туда и сюда; так как определенность не получает от взаимно безразличных объектом никакого своеобразного различения и потому лишь тожественна, то существует лишь одна определенность; и в том, что она двойная, именно и выражается эта внешность или ничтожество различения. Но вместе с тем объекты самостоятельно противостоят один другому, поэтому они остаются в этом тожестве просто внешними. Тем самым дано .противоречие между полным взаимным безразличием объектов и между
