стижимость истины есть нѣчто общепризнанное философами и логиками по профессіи? Но если вопросъ религіи о цѣнности вещей, намѣреній и поступковъ, который по своему содержанію имѣетъ тотъ же смыслъ, вновь завоевываетъ себѣ въ наше время все болѣе и болѣе правъ, то, конечно, и философія должна надѣяться на то, что уже не будетъ найдено страннымъ, если она снова прежде всего въ своей непосредственной области будетъ настаивать на своей истинной цѣли и послѣ того, какъ она спустилась до уровня прочихъ наукъ по своему роду и способу и по безпритязательности на истину, вновь начнетъ стремиться подняться до этой цѣли. Извиняться въ этой попыткѣ нѣтъ собственно основанія; но относительно ея исполненія я позволю себѣ упомянуть, что мои служебныя занятія и другія личныя обстоятельства допускали возможность лишь разсѣяннаго занятія такою наукой, которая требуетъ ненарушимаго и нераздѣльнаго напряженія силъ, и которая заслуживаетъ его.
стижимость истины есть нечто общепризнанное философами и логиками по профессии? Но если вопрос религии о ценности вещей, намерений и поступков, который по своему содержанию имеет тот же смысл, вновь завоевывает себе в наше время всё более и более прав, то, конечно, и философия должна надеяться на то, что уже не будет найдено странным, если она снова прежде всего в своей непосредственной области будет настаивать на своей истинной цели и после того, как она спустилась до уровня прочих наук по своему роду и способу и по беспритязательности на истину, вновь начнет стремиться подняться до этой цели. Извиняться в этой попытке нет собственно основания; но относительно её исполнения я позволю себе упомянуть, что мои служебные занятия и другие личные обстоятельства допускали возможность лишь рассеянного занятия такою наукой, которая требует ненарушимого и нераздельного напряжения сил, и которая заслуживает его.
