существуютъ) только внѣ абсолютнаго тожества. Вмѣстѣ съ такимъ утвержденіемъ, устанавливающимъ глубокую пропасть между міромъ, развивающимся въ формѣ идеальнаго и реальнаго ряда, и абсолютнымъ тожествомъ, лежащимъ внѣ различіи, въ систему Шеллинга проникаетъ дуализмъ, а сама философія оказывается достояніемъ избранныхъ натуръ, обладающихъ особымъ даромъ постигать абсолютное. Стремясь побѣдить это противорѣчіе, угрожающее монистическому характеру философіи, Гегель и приходитъ къ крайне важному открытію, что самораздвоеніе есть необходимыйфакторъ жизни, образующей и формирующей себя посредствомъ вѣчнаго противоположенія, что цѣлое, какъ живой организмъ, порождается только возстановленіемъ изъ самаго крайняго раздѣленія. Слѣдовательно, съ одной стороны, различія лежатъ не внѣ единства, а внутри его, съ другой же — тотъ способъ познанія, которымъ можетъ быть постигнуто абсолютное, не долженъ исключать разсудочной рефлексіи и игнорировать тѣхъ положеній, которыя составляютъ достояніе науки и ненаучнаго сознанія. Вѣдь между міромъ, какъ природой и духомъ, и абсолютомъ нѣтъ разрыва; они находятся въ неразрывной связи, а, слѣдовательно, и между способами познанія того и другого не можетъ быть непроходимой пропасти. Отсюда Гегель приходитъ къ необходимости, установленія метода для философскаго познанія. Отсутствіемъ его какъ разъ страдала система Шеллинга. Шеллингъ, исходя изъ своего начала, изобразилъ міръ, какъ рядъ потенцій абсолютнаго. Однако, — утверждаетъ Гегель, — къ своей цѣли онъ двигался не какимъ-либо опредѣленнымъ путемъ, не развивалъ частнаго изъ общаго, а лишь внѣшнимъ образомъ прилагалъ троякую схему Банта къ данному матеріалу опыта. Поэтому ему и не удалось овладѣть различіями, наблюдаемыми въ опытѣ, и привести ихъ къ единству: его отрицательная діалектика попросту стирала всякія различія конечныхъ вещей, потопляя ихъ въ абсолютномъ, а положительная — приводила лишь къ поверхностнымъ аналогіямъ, въ лучшемъ случаѣ, къ счастливымъ догадкамъ. Гегель и попытался преобразовать произвольные пріемы Шеллинга посредствомъ введенія строгаго діалектическаго развитія мысли. Первымъ шагомъ къ этому было указаніе на то, что отрицательный аналитическій моментъ составляетъ существенную часть построительной синтетической дѣятельности мысли. Въ этомъ отрицательномъ моментѣ мысли, посредствомъ котораго раскрываются внутреннія противорѣчія конечнаго сознанія, уже заключается положительное признаніе того, что находится за предѣлами конечнаго: поскольку отрицаніе есть опредѣленное отрицаніе, оно уже заключаетъ въ себѣ ту идею, въ которой разрѣшается противорѣчіе. Поэтому-то и положительная идея о безконечномъ, полученная путемъ отрицанія конечнаго, не можетъ быть принята за простое утвержденіе; она удерживаетъ въ себѣ и отрицательный моментъ въ формѣ существеннаго отношенія къ конечному. Созерцаніе этой идеи только тогда перестанетъ быть пустою мечтою, когда оно сумѣетъ ея бѣлый цвѣтъ разложить на составные лучи, которые освѣтятъ всѣ уголки и изгибы многообразнаго красочнаго міра.
Изъ сказаннаго ясно, что принципъ Гегелевой философіи объединяетъ въ себѣ <я" въ канто-фихтевскомъ смыслѣ съ абсолютнымъ тожествомъ въ пониманіи Шеллинга. Онъ есть абсолютное <я", т.-е. абсолютный духъ, который и является темою ученія Гегеля, образуя ея исходный пунктъ, середину и конецъ.
существуют) только вне абсолютного тожества. Вместе с таким утверждением, устанавливающим глубокую пропасть между миром, развивающимся в форме идеального и реального ряда, и абсолютным тожеством, лежащим вне различии, в систему Шеллинга проникает дуализм, а сама философия оказывается достоянием избранных натур, обладающих особым даром постигать абсолютное. Стремясь победить это противоречие, угрожающее монистическому характеру философии, Гегель и приходит к крайне важному открытию, что самораздвоение есть необходимыйфактор жизни, образующей и формирующей себя посредством вечного противоположения, что целое, как живой организм, порождается только восстановлением из самого крайнего разделения. Следовательно, с одной стороны, различия лежат не вне единства, а внутри его, с другой же — тот способ познания, которым может быть постигнуто абсолютное, не должен исключать рассудочной рефлексии и игнорировать тех положений, которые составляют достояние науки и ненаучного сознания. Ведь между миром, как природой и духом, и абсолютом нет разрыва; они находятся в неразрывной связи, а, следовательно, и между способами познания того и другого не может быть непроходимой пропасти. Отсюда Гегель приходит к необходимости, установления метода для философского познания. Отсутствием его как раз страдала система Шеллинга. Шеллинг, исходя из своего начала, изобразил мир, как ряд потенций абсолютного. Однако, — утверждает Гегель, — к своей цели он двигался не каким-либо определенным путем, не развивал частного из общего, а лишь внешним образом прилагал троякую схему Банта к данному материалу опыта. Поэтому ему и не удалось овладеть различиями, наблюдаемыми в опыте, и привести их к единству: его отрицательная диалектика попросту стирала всякие различия конечных вещей, потопляя их в абсолютном, а положительная — приводила лишь к поверхностным аналогиям, в лучшем случае, к счастливым догадкам. Гегель и попытался преобразовать произвольные приемы Шеллинга посредством введения строгого диалектического развития мысли. Первым шагом к этому было указание на то, что отрицательный аналитический момент составляет существенную часть построительной синтетической деятельности мысли. В этом отрицательном моменте мысли, посредством которого раскрываются внутренние противоречия конечного сознания, уже заключается положительное признание того, что находится за пределами конечного: поскольку отрицание есть определенное отрицание, оно уже заключает в себе ту идею, в которой разрешается противоречие. Поэтому-то и положительная идея о бесконечном, полученная путем отрицания конечного, не может быть принята за простое утверждение; она удерживает в себе и отрицательный момент в форме существенного отношения к конечному. Созерцание этой идеи только тогда перестанет быть пустою мечтою, когда оно сумеет её белый цвет разложить на составные лучи, которые осветят все уголки и изгибы многообразного красочного мира.
Из сказанного ясно, что принцип Гегелевой философии объединяет в себе <я" в канто-фихтевском смысле с абсолютным тожеством в понимании Шеллинга. Он есть абсолютное <я", т. е. абсолютный дух, который и является темою учения Гегеля, образуя её исходный пункт, середину и конец.
