предписываетъ и требуетъ внутренняго возвышенія, но объявляетъ излишнимъ, неразумнымъ и даже несправедливымъ серьезное стремленіе осуществить его на дѣлѣ и показать его истинность. Слѣдовательно, оно отказывается отъ себя, какъ чистаго умозрѣнія, такъ какъ оно отказывается отъ этого непосредственнаго цѣлесообразнаго дѣланія, такъ же какъ отъ чистаго намѣренія, потому что оно отвергаетъ намѣреніе показать себя свободнымъ отъ Щѣлей единичности.
[(ß). Положительные тезисы просвѣщенія]. Такимъ образомъ просвѣщеніе позволяетъ вѣрѣ познать себя. Оно выступаетъ въ этомъ некрасивомъ видѣ потому, что оно придаетъ себѣ отрицательную реальность отношеніемъ къ другому, т.-е. представляетъ себя, какъ нѣчто себѣ противоположное; но чистое умозрѣніе и намѣреніе необходимо должны поставить себя въ это отношеніе, потому что оно является ихъ осуществленіемъ. Это осуществленіе прежде всего принимаетъ видъ отрицательной реальности. Можетъ быть, положительная реальность его лучше; посмотримъ же, какъ она проявляется. Когда всѣ предразсудки и суевѣрія оказываются уничтоженными, является вопросъ: что же дальше? Какова та истина, которую просвѣщеніе выставитъ вмѣсто опровергнутыхъ? Просвѣщеніе выразило свое положительное содержаніе въ искорененіи заблужденія, такъ какъ именно это его отчужденіе отъ себя самого и есть его положительная реальность. Въ томъ, что для вѣры есть абсолютный духъ, просвѣщеніе схватываетъ единичныя дѣйствительныя вещи въ ихъ опредѣленіяхъ какъ дерева, камня и т. д.; понимая вообще всякую опредѣленность, т.-е. все цѣльное содержаніе вѣры, какъ конечность, какъ человѣческую сущность и представленіе, умозрѣніе сводитъ абсолютную сущность къ пустотѣ, которой не могутъ быть приписываемы никакія опредѣленія, никакіе предикаты. Такое сочетаніе само по себѣ было бы достойно порицанія; ими, какъ таковыми, порождаются чудовища суевѣрія. Самъ по себѣ разумъ, т.-е. чистое умозрѣніе, не пустъ, такъ какъ отрицаніе его самого существуетъ для него и является его содержаніемъ: разумъ богатъ, но только въ единичности и ограниченности. Благоразумное поведеніе разума, отводящее себѣ и своему конечному богатству надлежащее мѣсто и съ достоинствомъ обсуждающее абсолютъ, заключается въ томъ, чтобы не допустить приложенія къ абсолютной сущности какого бы то ни было предиката.
Въ качествѣ второго момента положительной истины просвѣщенія, этой пустой сущности противостоитъ вообще единичность, исключенная изъ абсолютной сущности, единичность сознанія и всякаго бытія, какъ абсолютное въ себѣ и для себя бытіе. Сознаніе, которое въ своей первоначальной дѣйствительности есть чувственная достовѣрность и мнѣніе, пройдя этотъ путь опыта, снова возвращается назадъ и снова является знаніемъ о полной собственной отрицательности или о чувственныхъ вещахъ, т.-е. вещахъ существующихъ, которыя безразличны его бытію для себя. Однако, теперь это уже не непосредственное естественное сознаніе, но оно сдѣлалось таковымъ. Покинувъ всю эту путаницу, въ которую оно низверг-вуто своимъ собственнымъ развитіемъ, и возвратившись теперь съ помощью чистаго умозрѣнія къ своей первой формѣ, сознаніе познало на опытѣ ее, какъ результатъ. Основываясь на пониманіи ничтожества всѣхъ другихъ видовъ сознанія, а вмѣстѣ съ эгимъ всего потусторонняго чувственной достовѣрности, оно не считаетъ больше эту чувственную достовѣрность мнѣніемъ, но скорѣе абсолютной истиной. Это ничтожество
предписывает и требует внутреннего возвышения, но объявляет излишним, неразумным и даже несправедливым серьезное стремление осуществить его на деле и показать его истинность. Следовательно, оно отказывается от себя, как чистого умозрения, так как оно отказывается от этого непосредственного целесообразного делания, так же как от чистого намерения, потому что оно отвергает намерение показать себя свободным от Щелей единичности.
[(ß). Положительные тезисы просвещения]. Таким образом просвещение позволяет вере познать себя. Оно выступает в этом некрасивом виде потому, что оно придает себе отрицательную реальность отношением к другому, т. е. представляет себя, как нечто себе противоположное; но чистое умозрение и намерение необходимо должны поставить себя в это отношение, потому что оно является их осуществлением. Это осуществление прежде всего принимает вид отрицательной реальности. Может быть, положительная реальность его лучше; посмотрим же, как она проявляется. Когда все предрассудки и суеверия оказываются уничтоженными, является вопрос: что же дальше? Какова та истина, которую просвещение выставит вместо опровергнутых? Просвещение выразило свое положительное содержание в искоренении заблуждения, так как именно это его отчуждение от себя самого и есть его положительная реальность. В том, что для веры есть абсолютный дух, просвещение схватывает единичные действительные вещи в их определениях как дерева, камня и т. д.; понимая вообще всякую определенность, т. е. всё цельное содержание веры, как конечность, как человеческую сущность и представление, умозрение сводит абсолютную сущность к пустоте, которой не могут быть приписываемы никакие определения, никакие предикаты. Такое сочетание само по себе было бы достойно порицания; ими, как таковыми, порождаются чудовища суеверия. Сам по себе разум, т. е. чистое умозрение, не пуст, так как отрицание его самого существует для него и является его содержанием: разум богат, но только в единичности и ограниченности. Благоразумное поведение разума, отводящее себе и своему конечному богатству надлежащее место и с достоинством обсуждающее абсолют, заключается в том, чтобы не допустить приложения к абсолютной сущности какого бы то ни было предиката.
В качестве второго момента положительной истины просвещения, этой пустой сущности противостоит вообще единичность, исключенная из абсолютной сущности, единичность сознания и всякого бытия, как абсолютное в себе и для себя бытие. Сознание, которое в своей первоначальной действительности есть чувственная достоверность и мнение, пройдя этот путь опыта, снова возвращается назад и снова является знанием о полной собственной отрицательности или о чувственных вещах, т. е. вещах существующих, которые безразличны его бытию для себя. Однако, теперь это уже не непосредственное естественное сознание, но оно сделалось таковым. Покинув всю эту путаницу, в которую оно низверг-вуто своим собственным развитием, и возвратившись теперь с помощью чистого умозрения к своей первой форме, сознание познало на опыте ее, как результат. Основываясь на понимании ничтожества всех других видов сознания, а вместе с эгим всего потустороннего чувственной достоверности, оно не считает больше эту чувственную достоверность мнением, но скорее абсолютной истиной. Это ничтожество
