Однако, дѣло совѣсти нс есть только это лишенное чистой самости опредѣленіе бытія. То, что должно имѣть значимость долга и сдѣлаться признаннымъ, достигается только посредствомъ знанія и убѣжденія въ немъ, какъ въ должномъ, посредствомъ знанія въ дѣлѣ о самомъ себѣ. Утративъ эту самость, дѣло перестаетъ быть тѣмъ, что оно есть въ своей сущности. Лишенное этого сознанія, наличное бытіе дѣла стало бы общей дѣйствительностью, а поступокъ явился бы только выполненіемъ его удовольствія и желанія. То, что должно налично существовать, здѣсь является сущностью только потому, что оно сознается какъ сама себя выражающая индивидуальность; и эта сознанность является признанной, и, какъ таковая, она должна обладать наличнымъ бытіемъ.
Самость вступаетъ въ наличное бытіе, какъ самость; достовѣрный для себя духъ существуетъ, какъ таковой, для другихъ; его непосредственнымъ поступкомъ является не то, что имѣетъ значимость и дѣйствительность; признаннымъ является не опредѣленное, не существующее въ себѣ, но только самость, какъ таковая, знающая себя. Элементъ устойчивости есть всеобщее самосознаніе; входящее въ этотъ элементъ не можетъ быть дѣйствіемъ поступка, поступокъ въ немъ не пребываетъ и не сохраняетъ никакой устойчивости, а признанность и дѣйствительность присущи только самосознанію.
[(ß) Языкъ убѣжденія]. Здѣсь мы снова видимъ языкъ, какъ наличное бытіе духа. Онъ есть существующее для другихъ самосознаніе, которое непосредственно налично, какъ таковое, и, какъ таковое, является всеобщимъ. Языкъ представляетъ собою самость, обособляющуюся отъ самой себя; эта самость, какъ чистое я, равное я, становится предметной и въ этой предметности сохраняетъ себя, какъ эту самость, въ то же время непосредственно сливается съ другими и представляетъ собою ихъ самосознаніе; самость понимаетъ себя такъ, какъ ее понимаютъ другіе, и это пониманіе есть наличное бытіе, сдѣлавшееся самостью.
Содержаніе, которое пріобрѣлъ здѣсь языкъ, не представляетъ собою больше искаженной и искажающей, разорванной самости міра образованія; оно есть духъ, возвратившійся въ себя, увѣренный въ себѣ и въ самости своей истины или своего признанія и признанный, какъ .это знаніе. Языкъ нравственнаго духа есть законъ н простое приказаніе и жалоба, вѣрнѣе, слеза, пролитая надъ необходимостью; напротивъ, моральное сознаніе нѣмо; оно заключено внутри самаго себя, потому что въ немъ самость еще не имѣетъ наличнаго бытія, но наличное бытіе и самость еще находятся во внѣшнемъ отношеніи другъ къ другу. Языкъ является только посредникомъ самостоятельныхъ и признанныхъ самосознаній, и налично существующая самость есть непосредственно всеобщая, множественная и въ этой множественности простая признанность. Содержаніемъ языка совѣсти является самость, знающая себя, какъ сущиость. Только это и выражаетъ языкъ, и это выраженіе есть истинная дѣйствительность дѣланія и значимость поступка. Сознаніе высказываетъ свое убѣжденіе; въ этомъ убѣжденіи поступокъ и является долгомъ: послѣдній только потому и имѣетъ значимость долга, что убѣжденіе высказывается. Всеобщее самосознаніе свободно отъ только существующаго опредѣленнаго поступка; этотъ поступокъ не имѣетъ для него значимости какъ наличное бытіе, но только какъ убѣжденіе, что онъ есть долженствованіе; и это убѣжденіе получаетъ дѣйствительность въ языкѣ. Осуществленіе по
Однако, дело совести нс есть только это лишенное чистой самости определение бытия. То, что должно иметь значимость долга и сделаться признанным, достигается только посредством знания и убеждения в нём, как в должном, посредством знания в деле о самом себе. Утратив эту самость, дело перестает быть тем, что оно есть в своей сущности. Лишенное этого сознания, наличное бытие дела стало бы общей действительностью, а поступок явился бы только выполнением его удовольствия и желания. То, что должно налично существовать, здесь является сущностью только потому, что оно сознается как сама себя выражающая индивидуальность; и эта сознанность является признанной, и, как таковая, она должна обладать наличным бытием.
Самость вступает в наличное бытие, как самость; достоверный для себя дух существует, как таковой, для других; его непосредственным поступком является не то, что имеет значимость и действительность; признанным является не определенное, не существующее в себе, но только самость, как таковая, знающая себя. Элемент устойчивости есть всеобщее самосознание; входящее в этот элемент не может быть действием поступка, поступок в нём не пребывает и не сохраняет никакой устойчивости, а признанность и действительность присущи только самосознанию.
[(ß) Язык убеждения]. Здесь мы снова видим язык, как наличное бытие духа. Он есть существующее для других самосознание, которое непосредственно налично, как таковое, и, как таковое, является всеобщим. Язык представляет собою самость, обособляющуюся от самой себя; эта самость, как чистое я, равное я, становится предметной и в этой предметности сохраняет себя, как эту самость, в то же время непосредственно сливается с другими и представляет собою их самосознание; самость понимает себя так, как ее понимают другие, и это понимание есть наличное бытие, сделавшееся самостью.
Содержание, которое приобрел здесь язык, не представляет собою больше искаженной и искажающей, разорванной самости мира образования; оно есть дух, возвратившийся в себя, уверенный в себе и в самости своей истины или своего признания и признанный, как .это знание. Язык нравственного духа есть закон н простое приказание и жалоба, вернее, слеза, пролитая над необходимостью; напротив, моральное сознание немо; оно заключено внутри самого себя, потому что в нём самость еще не имеет наличного бытия, но наличное бытие и самость еще находятся во внешнем отношении друг к другу. Язык является только посредником самостоятельных и признанных самосознаний, и налично существующая самость есть непосредственно всеобщая, множественная и в этой множественности простая признанность. Содержанием языка совести является самость, знающая себя, как сущиость. Только это и выражает язык, и это выражение есть истинная действительность делания и значимость поступка. Сознание высказывает свое убеждение; в этом убеждении поступок и является долгом: последний только потому и имеет значимость долга, что убеждение высказывается. Всеобщее самосознание свободно от только существующего определенного поступка; этот поступок не имеет для него значимости как наличное бытие, но только как убеждение, что он есть долженствование; и это убеждение получает действительность в языке. Осуществление по
