своей сущности, ибо онѣ суть не что иное, какъ животные духи, т.-е. обособляющіяся животныя жизни, сознающія себя внѣ всеобщности.
Въ этой ненависти истощаетея опредѣленность чисто отрицательнаго бытія для себя и посредствомъ этого движенія понятія духъ переходитъ въ другую форму. Снятое бытіе для себя есть форма предмета, выработанная самостью, или, вѣрнѣе, являющаяся самостью проявившейся, истощившей себя, т.-е. овеществленной. Поэтому надъ разрушительными животными духами имѣетъ перевѣсъ работникъ, дѣланіе котораго не только отрицательно, но спокойно и положительно. Сознаніе духа есть, такимъ образомъ, теперь уже движеніе, вышедшее за предѣлы какъ непосредственнаго бытія въ себѣ* такъ и отвлеченнаго бытія для себя. Получивъ опредѣленность посредствомъ противоположности, бытіе въ себѣ не является больше собственной формой абсолютнаго духа, но находитъ дѣйствительность, которую сознаніе абсолютнаго духа противопоставляетъ себѣ, какъ обычное наличное бытіе, снимаетъ ее и поэтому есть не только это снимающее бытіе для себя, но производитъ также свое представленіе, какъ бытіе для себя въ формѣ предмета. Это порожденіе представленій все же еще не совершенно, оно есть обусловленная дѣятельность и формированіе наличнаго.
с. Мастеръ.
Итакъ, духъ появляется здѣсь, какъ мастеръ, а дѣланіе его, которымъ онъ создаетъ себя, какъ предметъ, не постигая еще мысли о себѣ, есть родъ инстинктивной работы, подобной работѣ пчелъ надъ своими ячейками.
Первая форма, какъ непосредственная, есть отвлеченная форма разсудка, и произведеніе само въ себѣ еще не исполнено духа. Кристаллы пирамидъ и обели-сковъ, простыя соединенія прямыхъ линій съ плоскими поверхностями и равныя отношенія частей, въ которыхъ уничтожается несоизмѣримость круга, суть творенія этого мастера, носящія печать строгой формы. Благодаря своей простой понятности, первая форма не представляетъ собою значенія въ себѣ самой, т.-е. не является духовной самостью. Произведенія, такимъ образомъ, принимаютъ въ себя духъ только, какъ чуждый отошедшій духъ, который оставилъ свое живое проникновеніе дѣйствительностью и входитъ мертвымъ въ эти безжизненные кристаллы. Или же произведенія внѣшнимъ образомъ относятся къ духу, какъ къ такому, который самъ является внѣшнимъ и не находится на-лицо въ качествѣ духа, т.-е. какъ къ восходящему свѣту, бросающему на нихъ свой отблескъ.
Творящій духъ исходитъ изъ разъединенія бытія въ себѣ, дѣлающагося матеріей, которую онъ обрабатываетъ, и бытія для себя, которое есть сторона творящаго самосознанія; это разъединеніе сдѣлалось для него предметнымъ въ его произведеніи. Дальнѣйшія старанія его должны быть направлены къ тому, чтобы снять это разъединеніе души и тѣла: первую онъ долженъ одѣть и придать еи форму, второе же одухотворить. Обѣ стороны, сближаясь другъ съ другомъ, сохраняютъ при этомъ одна относительно другой опредѣленность представленнаго духа и окружающей его оболочки. Согласіе духа съ самимъ собой содержитъ это противоположеніе единичности и всеобщности. Когда въ произведеніи сближаются обѣ стороны, то оно приближается и къ творящему самосознанію, которое въ произведеніи при-
своей сущности, ибо они суть не что иное, как животные духи, т. е. обособляющиеся животные жизни, сознающие себя вне всеобщности.
В этой ненависти истощаетея определенность чисто отрицательного бытия для себя и посредством этого движения понятия дух переходит в другую форму. Снятое бытие для себя есть форма предмета, выработанная самостью, или, вернее, являющаяся самостью проявившейся, истощившей себя, т. е. овеществленной. Поэтому над разрушительными животными духами имеет перевес работник, делание которого не только отрицательно, но спокойно и положительно. Сознание духа есть, таким образом, теперь уже движение, вышедшее за пределы как непосредственного бытия в себе* так и отвлеченного бытия для себя. Получив определенность посредством противоположности, бытие в себе не является больше собственной формой абсолютного духа, но находит действительность, которую сознание абсолютного духа противопоставляет себе, как обычное наличное бытие, снимает ее и поэтому есть не только это снимающее бытие для себя, но производит также свое представление, как бытие для себя в форме предмета. Это порождение представлений всё же еще не совершенно, оно есть обусловленная деятельность и формирование наличного.
с. Мастер.
Итак, дух появляется здесь, как мастер, а делание его, которым он создает себя, как предмет, не постигая еще мысли о себе, есть род инстинктивной работы, подобной работе пчел над своими ячейками.
Первая форма, как непосредственная, есть отвлеченная форма рассудка, и произведение само в себе еще не исполнено духа. Кристаллы пирамид и обели-сков, простые соединения прямых линий с плоскими поверхностями и равные отношения частей, в которых уничтожается несоизмеримость круга, суть творения этого мастера, носящие печать строгой формы. Благодаря своей простой понятности, первая форма не представляет собою значения в себе самой, т. е. не является духовной самостью. Произведения, таким образом, принимают в себя дух только, как чуждый отошедший дух, который оставил свое живое проникновение действительностью и входит мертвым в эти безжизненные кристаллы. Или же произведения внешним образом относятся к духу, как к такому, который сам является внешним и не находится��а��в качестве духа, т. е. как к восходящему свету, бросающему на них свой отблеск.
Творящий дух исходит из разъединения бытия в себе, делающегося материей, которую он обрабатывает, и бытия для себя, которое есть сторона творящего самосознания; это разъединение сделалось для него предметным в его произведении. Дальнейшие старания его должны быть направлены к тому, чтобы снять это разъединение души и тела: первую он должен одеть и придать еи форму, второе же одухотворить. Обе стороны, сближаясь друг с другом, сохраняют при этом одна относительно другой определенность представленного духа и окружающей его оболочки. Согласие духа с самим собой содержит это противоположение единичности и всеобщности. Когда в произведении сближаются обе стороны, то оно приближается и к творящему самосознанию, которое в произведении при-
