чіями мы повсюду находимъ главное различіе именно въ томъ, что въ чувственной достовѣрности изъ чистаго бытія тотчасъ же возникаютъ оба уже названные "эти", "этотъ", какъ я, и "это", какъ предметъ і). Если мы подумаемъ * 2) объ этомъ различіи, то намъ станетъ ясно, что ни <я", ни предметъ не являются въ чувственной достовѣрности только непосредственными, но вмѣстѣ съ тѣмъ и опосредствованными; "я" имѣю достовѣрность благодаря другому, именно, предмету, и предметъ равнымъ образомъ существуетъ въ достовѣрности посредствомъ другого, т. е. я.
1. Это различіе сущности и примѣра, непосредственности и посредства дѣлаемъ не только мы, но мы находимъ его въ самой чувственной достовѣрности; слѣдуетъ его описать въ той формѣ, какъ оно существуетъ въ ней, а не такъ, какъ мы его только что опредѣлили. Въ чувственной достовѣрности одинъ моментъ утверждается какъ простое, непосредственно существующее, или, какъ сущность, предметъ, другой — какъ несущественное и опосредствованное, которое въ ней существуетъ не въ себѣ, но посредствомъ другого, оно есть я, знаніе, которое знаетъ предмет ь только потому, что оііъ есть, и которое можетъ быть или не быть. Но предметъ есть истинное и сущность; онъ существуетъ независимо отъ того, знаютъ ли ею или нѣтъ; онъ остается, если его и не знаютъ, по знанія нѣтъ, если нѣтъ предмета.
Предметъ, такимъ образомъ, слѣдуетъ разсматривать въ томъ отношеніи, существуетъ ли онъ въ дѣйствительности, въ самой чувственной достовѣрности, въ качествѣ такой сущности, за какую онъ ею выдается; соотвѣтствуетъ ли это его понятіе, заключающееся въ томъ, чтобы быть сущностью, тому, какъ онъ въ неи находится. Въ концѣ концовъ мы намѣрены размышлять и рефлектировать о предметѣ не съ той стороны, чѣмъ онъ могъ бы быть по истинѣ, но будемъ разсматривать его только такъ, какъ онъ существуетъ въ чувственной достовѣрности.
Она, такимъ образомъ, сама задаетъ вопросъ: что такое "это"? Если мы возьмемъ "это" въ двойной внѣшней формѣ его бытія, какъ "теперь" и "здѣсь", то присущая ему діалектика получитъ столь же понятную форму, какъ и само это бытіе. На вопросъ: что такое "теперь"? мы отвѣтимъ, напримѣръ, такимъ образомъ: теперь есть ночь. Чтобы изслѣдовать истину этой чувственной достовѣрности, достаточно простого опыта. Мы записываемъ эту истину; истина отъ записанія пе можетъ утратиться, подобно тому, какъ она не исчезнетъ и оттого, что мы ее сохраняемъ. Если мы опять посмотримъ "теперь", въ полдень, записанную истину, то мы съ необходимостью скажемъ, что она выдохлась.
Теперь, которое есть "ночь", сохраняется, т.-е. оно трактуется какъ то, за что выдается, какъ существующее; но оно оказывается несуществующимъ. Само "теперь" вполнѣ сохраняется, но какъ такое, которое уже не является ночью; выступая подъ формой дня, оно сохраняется также и по отношенію къ вему, какъ нѣчто, что не является также днемъ, т.-е. какъ отрицательное вообще. Это сохраняющееся "теперь" поэтому есть не непосредственное, но опосредствованное, такъ какъ оно опредѣляется какъ пребывающее и сохраняющееся благодаря тому, что другое,
Т.-е., въ томъ, что они будучи въ себѣ необходимыми моментами, для сознанія являются непосредственными опредѣленіями.
2) "Мы" характеризуетъ здѣсь и дальше философствующаго субъекта; его надо строго отличать отъ "я" сознанія, который здѣсь разсматривается философски.
чиями мы повсюду находим главное различие именно в том, что в чувственной достоверности из чистого бытия тотчас же возникают оба уже названные "эти", "этот", как я, и "это", как предмет і). Если мы подумаем * 2) об этом различии, то нам станет ясно, что ни <я", ни предмет не являются в чувственной достоверности только непосредственными, но вместе с тем и опосредствованными; "я" имею достоверность благодаря другому, именно, предмету, и предмет равным образом существует в достоверности посредством другого, т. е. я.
1. Это различие сущности и примера, непосредственности и посредства делаем не только мы, но мы находим его в самой чувственной достоверности; следует его описать в той форме, как оно существует в ней, а не так, как мы его только что определили. В чувственной достоверности один момент утверждается как простое, непосредственно существующее, или, как сущность, предмет, другой — как несущественное и опосредствованное, которое в ней существует не в себе, но посредством другого, оно есть я, знание, которое знает предмет ь только потому, что оииъ есть, и которое может быть или не быть. Но предмет есть истинное и сущность; он существует независимо от того, знают ли ею или нет; он остается, если его и не знают, по знания нет, если нет предмета.
Предмет, таким образом, следует рассматривать в том отношении, существует ли он в действительности, в самой чувственной достоверности, в качестве такой сущности, за какую он ею выдается; соответствует ли это его понятие, заключающееся в том, чтобы быть сущностью, тому, как он в неи находится. В конце концов мы намерены размышлять и рефлектировать о предмете не с той стороны, чем он мог бы быть по истине, но будем рассматривать его только так, как он существует в чувственной достоверности.
Она, таким образом, сама задает вопрос: что такое "это"? Если мы возьмем "это" в двойной внешней форме его бытия, как "теперь" и "здесь", то присущая ему диалектика получит столь же понятную форму, как и само это бытие. На вопрос: что такое "теперь"? мы ответим, например, таким образом: теперь есть ночь. Чтобы исследовать истину этой чувственной достоверности, достаточно простого опыта. Мы записываем эту истину; истина от записания пе может утратиться, подобно тому, как она не исчезнет и оттого, что мы ее сохраняем. Если мы опять посмотрим "теперь", в полдень, записанную истину, то мы с необходимостью скажем, что она выдохлась.
Теперь, которое есть "ночь", сохраняется, т. е. оно трактуется как то, за что выдается, как существующее; но оно оказывается несуществующим. Само "теперь" вполне сохраняется, но как такое, которое уже не является ночью; выступая под формой дня, оно сохраняется также и по отношению к вему, как нечто, что не является также днем, т. е. как отрицательное вообще. Это сохраняющееся "теперь" поэтому есть не непосредственное, но опосредствованное, так как оно определяется как пребывающее и сохраняющееся благодаря тому, что другое,
Т. е., в том, что они будучи в себе необходимыми моментами, для сознания являются непосредственными определениями.
2) "Мы" характеризует здесь и дальше философствующего субъекта; его надо строго отличать от "я" сознания, который здесь рассматривается философски.
