1) byl (въ рукоп. хрон. Георг. Амартола и въ Игорѣ). 2) boljarin, boјarin древне-русск. baаrin, откуда сокращенное средневѣковое латинское Вaro (Sl. Al. II. 167. Anm. 1).
Ни одна изъ этихъ этимологій не объясняетъ какимъ образомъ германо-скандинавское ból-jarl, исландское baear-menn, народное болгаринъ, финно-уральское bulias перешли во всѣ славянскія нарѣчія; ни почему, при болгаро-сербской формѣ боляринъ, встрѣчаются формы: на Руси — бояринъ; у Хорватовъ и Хорутанъ — бојар, војар, бојарин, вояринъ; у Поляковъ — botar; y Чеховъ — bојar, bojatin; y Paгузинцевъ — bojâr; y Молдаванъ и Валаховъ — un boiarin въ смыслѣ vir nobilis; y Mадяровъ — bojar, герой; въ ново-греческомъ языкѣ μπογιάρος.
Г. Срезневскій (Мысли и пр. 133) принимаетъ для слова бояринъ, боляринъ два корня: бой — вой;B боль — вель (бо́льшій, великій), какъ напр. два корня (святъ — sanctus и свѣтъ — lux) для имени славянскаго божества Святовита, Свѣтовита. Но разрѣшаетъ ли это толкованіе затрудненія вопроса? и неясно ли, что изъ двухъ корней все же одинъ остается основнымъ?
Я думаю Карамзинъ (I, прим. 167) былъ правъ, считая форму бояринъ древнѣйшею.
Противъ этимологическаго родства греческаго βοίλάδες, βογιάδες (Theophan. ed. Bonn. I. 673. Въ переводѣ Анастасія: bohiladi, boilades ibid. II. 235. 243. Сfr. Constant. de Cerim. ed. Вonn. I. 681. IІ. 803) съ славяно-болгарскимъ боляре, говоритъ то обстоятельство, что этимъ формамъ, равно какъ и финно-уральской boilas, bulias, не достаетъ
