жется мнѣ, Гераклъ былъ названъ именно за свою многоопытность и свѣдѣнія «знающимъ великія дѣла»[1].
Такимъ образомъ сказанное нами въ началѣ подтверждается и свидѣтельствомъ древности и простымъ соображеніемъ. Но особенно мнѣ кажется важно для настоящаго моего вывода то обстоятельство, что большая часть географіи относится къ предметамъ политической жизни. Потому что мѣсто дѣйствій человѣка — земля и море, которыя мы населяемъ; не большое мѣсто — для неважныхъ дѣяній, большое для крупныхъ событій; но наибольшее мѣсто — вся земля въ совокупности, которую собственно и называемъ обитаемою землею, которая и должна служить поэтому мѣстомъ самыхъ важныхъ событій. Далѣе самые сильные правители — тѣ, которые могутъ управлять всею землею и моремъ, подводя всѣ народы и города подъ одну власть, къ одному политическому строю. Отсюда ясно, что всеобщая географія вліяетъ и на дѣйствія правителей, такъ какъ она описываетъ материки и моря, все находящееся въ предѣлахъ или внѣ предѣловъ обитаемой земли. Для подобныхъ лицъ, для которыхъ составляетъ разницу, такъ ли все это, или иначе, извѣстно ли, или не извѣстно, Географія важна. Очевидно правители лучше могутъ управлять страною, если знаютъ, какъ велика она, ея расположеніе, каковы ея свойства какъ въ окружающей атмосферѣ, такъ и въ самой почвѣ. Такъ какъ въ одномъ мѣстѣ господствуютъ одни лица, въ другомъ другія, такъ какъ они занимаются дѣлами, оставаясь въ своемъ отечествѣ и въ своемъ государствѣ, далѣе, такъ какъ они распространяютъ предѣлы своего господства, то имъ необходимо знать все это въ такихъ же размѣрахъ, какъ и географамъ; однако у тѣхъ и другихъ лицъ одно будетъ болѣе ясно, другое менѣе. Потому что едва ли возможно, чтобы все было извѣстно одинаково, хотя бы даже вся населенная земля подчинена была одной власти и приведена была къ одному государственному строю. Мѣстности болѣе близкія будутъ и болѣе изслѣдованы; и конечно необходимо возможно болѣе объяснить ихъ свойства, чтобы онѣ были вполнѣ извѣстны, ибо эти мѣстности ближе прочихъ для удовлетворенія нашихъ нуждъ. Такимъ образомъ вовсе не удивительно, если одинъ описатель странъ полезенъ болѣе для Индійцевъ, другой для Эѳіоповъ, третій для Эллиновъ и Римлянъ; на сколько прилично было бы Индійскому географу говорить относительно беотійцевъ такъ, какъ говоритъ Гомеръ:
«Которые владѣли Гиріей, каменистой Авлидою, а также Схойномъ и Скаломъ»[2].
Между тѣмъ для насъ это полезно. Съ другой стороны, то что есть у Индійцевъ и у какого-либо другаго народа, не подобаетъ подробно описывать намъ, потому что не вынуждаютъ къ этому наши потребности, которыя должны наиболѣе определять мѣру подобнаго рода свѣдѣній.
жется мне, Геракл был назван именно за свою многоопытность и сведения «знающим великие дела»[1].
Таким образом сказанное нами въ начале подтверждается и свидетельством древности и простым соображением. Но особенно мне кажется важно для настоящего моего вывода то обстоятельство, что большая часть географии относится к предметам политической жизни. Потому что место действий человека — земля и море, которые мы населяем; не большое место — для неважных деяний, большое для крупных событий; но наибольшее место — вся земля в совокупности, которую собственно и называем обитаемою землею, которая и должна служить поэтому местом самых важных событий. Далее самые сильные правители — те, которые могут управлять всею землею и морем, подводя все народы и города под одну власть, к одному политическому строю. Отсюда ясно, что всеобщая география влияет и на действия правителей, так как она описывает материки и моря, все находящееся в пределах или вне пределов обитаемой земли. Для подобных лиц, для которых составляет разницу, так ли всё это, или иначе, известно ли, или не известно, География важна. Очевидно правители лучше могут управлять страною, если знают, как велика она, её расположение, каковы её свойства как в окружающей атмосфере, так и в самой почве. Так как в одном месте господствуют одни лица, в другом другие, так как они занимаются делами, оставаясь в своем отечестве и в своем государстве, далее, так как они распространяют пределы своего господства, то им необходимо знать всё это в таких же размерах, как и географам; однако у тех и других лиц одно будет более ясно, другое менее. Потому что едва ли возможно, чтобы всё было известно одинаково, хотя бы даже вся населённая земля подчинена была одной власти и приведена была к одному государственному строю. Местности более близкие будут и более исследованы; и конечно необходимо возможно более объяснить их свойства, чтобы они были вполне известны, ибо эти местности ближе прочих для удовлетворения наших нужд. Таким образом вовсе не удивительно, если один описатель стран полезен более для Индийцев, другой для Эфиопов, третий для Эллинов и Римлян; на сколько прилично было бы Индийскому географу говорить относительно беотийцев так, как говорит Гомер:
«Которые владели Гирией, каменистой Авлидою, а также Схойном и Скалом»[2].
Между тем для нас это полезно. С другой стороны, то что есть у Индийцев и у какого-либо другого народа, не подобает подробно описывать нам, потому что не вынуждают к этому наши потребности, которые должны наиболее определять меру подобного рода сведений.
