слѣдствіи до такой степени, что многія изъ его пѣсенъ принимались публикою за пронзведенія самого учителя. Лучше всего удавался Якоби тотъ лирическій родъ, въ которомъ изображались тихія, свѣтлыя радости сѳмейнаго круга, материнская любовь съ ея счастьемъ и заботами. Его обращенія къ Богу, проникнутыя искренней вѣрой въ будущую жизнь, звучатъ сажымъ правдивымъ, непринуждённымъ чувствомъ. Отъ прёжней ложной манеры сохранилъ онъ, къ счастыо, одно благозвучіе стиха, легко и спокойно выливавшагося изъ-подъ его пера. При этомъ однако должно замѣтить, что если лирическій характеръ произведеній удавался еіу вполнѣ, то нельзя сказать того же о драматическомъ движеніи, которое всегда составляло слабую сторону его таланта.
Гдѣ фіалка, мой цвѣтокъ?
Прошлою весною
Здѣсь поилъ её потокъ
Свѣжею струёю.
Нѣтъ ея! Весна прошла —
И фіалка отцвѣла.
Розы были тамъ въ сѣни
Рощицы тѣнистой;
Оживляли долъ они
Красотой душистой.
Лѣто быстрое прошло,
Лѣто розы унесло.
Гдѣ фіалку я видалъ,
Тамъ потокъ игривой
Сердде въ думу погружалъ
Струйкой говорливой.
Пламень лѣта былъ жестокъ:
Истощённый смолкъ потокъ.
Гдѣ видалъ я розы, тамъ
Рощица, бывало,
Въ зной пріютъ давала намъ…
Что съ пріютомъ стало?
Вѣтръ осенній бушевалъ —
И пріютный листъ опалъ.
Здѣсь нерѣдко по утрамъ
Мнѣ пѣвецъ встрѣчался —
И живымъ его струямъ
Отзывъ откликался.
Нѣтъ его. Пѣвецъ увялъ —
Съ нимъ и отзывъ замолчалъ.
Готтольдъ-Эфраимъ Лессингъ родился 22-го января 1729 года, въ небольшомъ лужицкомъ городкѣ Каменцѣ. Отецъ его, славянинъ по происхожденію и нѣмецъ по воспитанію, занималъ въ немъ мѣсто первенствующаго пастора, получённое имъ, какъ бы по наслѣдству, послѣ своего тестя Феллера, на дочери котораго онъ былъ женатъ и имѣлъ отъ неё двухъ дочерей и девятерыхъ сыновей, изъ которыхъ старшій, Готтольдъ-Эфраимъ, прославилъ имя Лессинговъ, послуживъ много и честно своими великими талантами на благо своего народа. Воспитаніе молодого Готтольда, получённое имъ въ домѣ родительскомъ, было самое патріархальное, въ духѣ строгаго лютеранизма. По семейнымъ преданіямъ, въ немъ рано обнаружилась страсть къ книгамъ и ученью. На двѣнадцатомъ году онъ былъ отданъ въ мейсенскую школу, въ которой пробылъ до 8-го іюля 1746 года, послѣ чего, 20-го сентября того же года, поступилъ въ число студентовъ Лейпцигскаго университета, по богословскому факультету. Но ни въ мейсенской школѣ, ни въ Лейпцигскомъ университетѣ молодой Лессингъ, къ огорченію своихъ родителей и наставниковъ, не хотѣлъ быть тѣмъ, что называется «хорошій ученикъ», или «хорошій студентъ». Хотя тогдашній Лейпцигскій университетъ и считался однимъ изъ лучшихъ, но Лессингъ былъ не такой человѣкъ, чтобы ему могъ понравиться какой-нибудь нѣмецкій университетъ того времени, въ которыхъ, по большей части, лекціи читались по учебникамъ, а въ духѣ преподаванія господствовали вообще непроходимый педантизмъ и страшная сухость. Поэтому неудивительно, что Лессингъ только для формы считался сначала въ богословскомъ, а потомъ въ медицинскомъ факультетахъ, тогда какъ на самомъ дѣлѣ онъ занимался всѣмъ, что только привлекало его вниманіе, между прочимъ — и богословіемъ и медициною, и, притомъ, самъ по себѣ, какъ ему хотѣлось, а не офиціальнымъ порядкомъ. Что же онъ, въ самомъ дѣлѣ, думалъ дѣлать съ собою, до такой степени неглижируя своими занятіями? Было надъ чѣмъ призадуматься отцу, погоревать матери. Конечно, и не посѣщая лекцій, сынъ ихъ самостоятельными занятіями могъ пріобрѣсть несравненно болѣе знаній, нежели аккуратнѣйшіе изъ его товарищей; но кто же можетъ повѣрить,
