женія, послѣ чего онъ уже съ спокойной душой рѣшился избрать Геріавію окончательно своимъ вторымъ отечествомъ. Романтикъ въ первыхъ своихъ литературныхъ трудахъ, Шамиссо совершенно измѣнилъ направленіе въ послѣдующихъ. Уландъ и Беранже стали для него образцами, которымъ онъ сталъ подражать въ своихъ лирическихъ произведеніяхъ. Не смотря на полное право называться нѣмецкимъ писателемъ, Шамиссо сохранилъ однако въ своихъ произведеніяхъ и основныя черты характера французской литературы, а именно: ясность мысли, любовь къ свободѣ, чѣмъ рѣзко отличался отъ многихъ современныхъ ему поэтовъ, нерѣдко грѣшившихъ противъ этихъ двухъ качествъ, ставшихъ идеалами современной поэзія. Относительно внутренняго достоинства лирической поэзіи Шамиссо слѣдуетъ сказать, что она отличается необыкновенной нѣжностью и благородствомъ чувствъ, а равно простотою и свѣжестью формъ.
Онъ сверхъ того чрезвычайно объективенъ, особенно въ своихъ пѣсняхъ. Онъ очень любилъ писать ихъ группами, такъ-что содержаніе одной было продолженіемъ другой и такимъ образомъ пѣсни его, будучи премилыми произведеніями отдѣльно, составляли нерѣдко, взятыя вмѣстѣ, одно почти эпическое цѣлое. Къ такимъ сочиненіямъ принадлежатъ «Вѣнецъ» и, въ особенности, «Любовь и Жизнь», гдѣ онъ изображаетъ всѣ ступени любви женщины, начиная съ привязанности дѣвочки и кончая любовью бабушки къ своимъ внукамъ. Въ другомъ рядѣ пѣсень Шамиссо съ неменьшимъ искусствомъ изображаетъ различныя ступени любви дѣвочки и мальчика, измѣняющейся по мѣрѣ того, какъ они входятъ въ годы. Послѣдовательное счастье жениха и невѣсты, молодыхъ супруговъ и счастливыхъ родителей составляютъ содержаніе этого произведенія, оканчивающагося печальной картиной геройской смерти на полѣ битвы отца семьи, призваннаго къ защитѣ отечества.
Хотя, благодаря французской революціи, Шамисcо потерялъ можетъ-быть болѣе блестящую карьеру въ отечествѣ, на которую могъ разсчитывать по своему знатному происхожденію, но тѣмъ не менѣе онъ былъ всегда горячимъ поборникомъ ея либеральныхъ принциповъ. Эти благородныя чувства особенно хорошо выражены въего стихотвореніи: «Замокъ Бонкуръ», гдѣ онъ изображаетъ стойкаго и твёрдаго характеромъ земледѣльца, безъ ропота взявшагося за плугъ и пашущаго землю на томъ мѣстѣ, гдѣ стоялъ замокъ его отца. Іюльскую революцію привѣтствовалъ онъ съ восторгомъ и многія изъ его прекраснѣйшихъ произведеній дышутъ отзвучьемъ этого событія. Эпическія произведенія Шамиссо проникнуты замѣчательной образностью и силою, но въ нихъ его справедливо упрекаютъ излишнимъ желаніемъ поразить воображеніе читателя, не столько внутреннимъ содержаніемъ, сколько вычурностью образовъ, въ созданіи которыхъ онъ нерѣдко переходитъ границы изящнаго, дозволенныя въ поэзіи. Такъ въ небольшой поэмѣ «Распятіе» онъ представляетъ художника, который, томясь желаньемъ вѣрно изобразитъ страданія Іисуса Христа на крестѣ, рѣшился пригвоздить ко кресту живого человѣка и написалъ съ него свою картину. Подобныя произведенія уже конечно способны возбудить только ужасъ и потрясти нервы читателя, ни мало не дѣйствуя на его эстетическое чувство. Тѣмъ не менѣе много истинно трагическихъ чертъ разсѣяно въ стихотвореніяхъ Шамиссо, гдѣ онъ описываетъ бытъ и нравы дикихъ народовъ. Изображенія картинъ природы въ этихъ послѣднихъ произведеніяхъ особенно хороши.
Написанный прозою и доставившій Шамиссо наибольшую извѣстность романъ «Петръ Шлемиль» представляетъ, относительно литературнаго достоинства, новую ступень въ развитіи тѣхъ взглядовъ, которое мы замѣчаемъ въ нѣмецкихъ писателяхъ, когда они берутся за фантастическіе сюжеты и сказки. Первоначально нѣмецкія сказки являлись подъ перомъ нѣмецкихъ авторовъ простой копіей и подражаніемъ народнымъ легендамъ. Одно желаніе увлечь читателя прелестью вымысла руководило ихъ въ выборѣ сюжетовъ, причёмъ они ни мало не думали изображать и проводить подъ покровомъ фантастическаго какія-либо иныя идеи. Такое направленіе продолжалось довольно долго и даже писатели позднѣйшихъ времёнъ держались этого взгляда. Такъ Ламотъ-Фукэ въ своей «Ундинѣ» просто очаровываетъ насъ прелестными образами, вовсе не думая сказать ими что-либо иное. Позднѣе однако представители литературы поняли, что стремленіе къ фантастическому присуще человѣческой душѣ и что потому имъ можно воспользоваться не для одной праздной забавы глазъ и ушей, какъ въ сказкахъ Востока. Главнымъ представителемъ такого направленія является Гофманъ, у котораго подъ фантастическимъ изображаются уже не безцѣльные обра-
