делено удовлетворить жалованьем по день объявления им Высочайшего повеления, то есть по 13-го ноября, за 12 дней.
Андрущенко и Соловьёв, принадлежавшие к той же группе «достойных», по замечанию П. Г. Редкина, профессоров, пережили катастрофу 1830 года и оставались на службе в Нежинской гимназии — первый до 1832 года, а второй до смерти в 1837 году. В 1832 году попечитель от 3-го декабря сообщил конференции следующее решение министра: «профессора латинской словесности, Андрущенко, за предосудительные его поступки удалить немедленно от службы, выдав ему законное свидетельство, с означением причин удаления от должности: что он удалён по причине неспокойного характера и дурного образа мыслей». В делах архива не сохранилось указаний, в чём именно в последние два года выразились неспокойный характер и дурной образ мыслей Андрущенко. Должно полагать, что отношения к нему директора не были благоприятны, так как ещё во время следствия директор счёл нужным заявить Адеркасу в одном из своих рапортов о его вольномыслии в религиозном отношении.
От того же 1832 года сохранилось интересное прошение Ландражина, проживавшего в Тотьме под надзором полиции, поданное им Вологодскому губернатору и чрез Бенкендорфа, министра и Харьковского попечителя, дошедшее до конференции Нежинской Гимназии. В этом прошении Ландражин просит об исходатайствовании следующих ему квартирных денег с февраля по день отрешения от должности, по 600 рублей в год, согласно состоявшемуся тогда разрешению почётного попечителя, так как он «ныне лишен всех средств к пропитанию себя и осиротевшего семейства своего»; просит выдать деньги или лично ему, или «бедной жене его, оставшейся с детьми в Нежине». По наведении всех справок, конференция 29-го апреля определила донести, что можно удовлетворить Ландражина квартирными деньгами за время с 3-го февраля 1824 года только по 4-е декабря 1826 года, когда он перешёл в собственный дом и отказался от предложенной ему квартиры, то есть за два года и десять месяцев, в количестве 1416 рублей 662/3 копеек. Но и это определение конференции не обошлось без противоречий. Замечательно, что почин в противоречиях принадлежит законоучителю Мерцалову, не задолго перед тем определённому в Гимназию. Законоучитель решительно восстал против удовлетворения Ландражина квартирными деньгами, так как он вполне заслуженно отрешен от должности, как имевший вредное влияние на юношество. «Совсем неестественно давать плату такому делателю», пишет Мерцалов, «который, быв принят на известных, выгодных для него, условиях (здесь разумеются права и преимущества профессоров гимназии, дарованные уставом) починить дом, совершенно бы оный разрушил, или построить новый, вместо сего попортил бы материалы, к построению приготовленные. При том же он оставил казённую квартиру, купив собственный дом, в надежде на большие выгоды
