тожены и оставлены только три высшие класса, составлявшие шесть полугодичных курсов. Для преподавания наук назначены были законоучитель и шесть профессоров для шести следующих кафедр: 1) чистой математики, 2) прикладной математики, 3) физики, 4) химии и технологии, 5) естественной истории и 6) одной кафедры: русской словесности и русской истории и статистики, и наконец два лектора для французской и немецкой литературы. Взамен всех прежних преимуществ. студентам, окончившим с успехом полный курс учения и удостоенным похвальных аттестатов, предоставлен, при вступлении в гражданскую службу, 14-й класс, а на получение офицерского чина одинаковое право с студентами университетов, с оговоркою: «ежели познанием службы достойны будут производства». § 17 нового устава давал право студентам, отличившимся своим поведением и особенными способностями, быть отправленными, на счёт хозяйственных сумм заведения, для усовершенствования в науках в один из российских университетов. Наконец, по § 30, окончившие курс в Лицее Князя Безбородко освобождались от испытания, установленного указом 6-го августа 1809 года для производства в чины VIII и V классов. Но и это преобразование мало помогло делу и десятилетний период (1830—1840) представляется самым тёмным периодом во внутренней жизни заведения, носящего имя князя Безбородко. При преобразовании Гимназии в Лицей сначала имелось в виду сразу закрыть гимназические классы, предоставивши ученикам перейти в другие учебные заведения — и это, быть может, было бы и лучше для дальнейшего состояния Лицея. Но потом, в интересах учащихся, предписано было постепенное закрытие гимназических классов, по одному ежегодно, так что они продолжали существовать при Лицее до 1837 года. Они-то и составляли истинный тормоз для Лицея, так как служащие в них очевидно относились к ним, как к учреждению умирающему, которое нужно было только как-нибудь дотянуть до последнего издыхания. С другой стороны, в Лицее, как заведении только ещё зарождавшемся, тоже ещё порядок устанавливался плохо. Старая история 1827—30 годов не совсем затихла; отголоски её мы встречаем ещё гораздо позднее — и последнею жертвою её был ещё один из лучших профессоров гимназии высших наук, Андрущенко, удалённый в декабре 1832 года от службы с прописанием в выданном ему свидетельстве, что он удалён по причине неспокойного характера и дурного образа мыслей. Благом для Лицея в это тяжелое время послужило хоть то, что, с открытием в 1832 году Киевского учебного округа, у него явилось ближайшее начальство, руководившее его действиями и направлявшее их по возможности в хорошую сторону; а начальство это заключалось в лице первого попечителя Киевского учебного округа, прекрасного администратора и благороднейшего человека, Е. Ф. фон-Брадке. Но зато директор Гимназии и Лицея, на долю которого выпала тяжелая задача вынести на своих плечах всю эту неурядицу, Д. Е. Ясновский (1827—1835), видимо оказался не в соответствии с по-
— 111 —
