Кобеляцкий — за отлично-худую нравственность, которую скрытным образом переливать старается своим товарищам, приобретая их на свою сторону разными скрытными и непозволительными средствами». Директор приказал записать в журнал конференции и объявить о том пансионерам, а вольноприходящим подтвердить, что, если не исправятся, будут исключены из гимназии по годичном испытании и так далее. Впрочем такие замечания попадаются довольно редко, если принять во внимание общее число учеников. Вообще же, по-видимому, поведение пансионеров при Орлае не отличалось злокачественным характером, а потому и не часто вызывало начальство на особенно сильные дисциплинарные меры. Так Гоголь, отмеченный в феврале за поведение единицей, в марте вёл себя «отлично-хорошо». По всему видно, что Орлай с большим тактом, как истый педагог, относился к воспитательному делу, что воспитанники относились к нему с уважением, доверием и расположением, которые, как известно, всегда обеспечивают нормальный порядок в интернате — и мы готовы верить относящимся сюда рассказам Кукольника, вообще не чуждым гиперболизма.
Подтверждением для такого заключения может служить и то̀, что поведение пансионеров видимо начинает изменяться к худшему, причём начинается какое-то тревожное состояние в пансионе, последовавшее вслед за отъездом Орлая из Нежина летом 1826 года. Жалобы на пансионеров поднимаются одна за другой, начинаются расследования, применяются крутые меры; становится очевидным, что чего-то не стало, что порвались нити, державшие до сих пор всё в порядке, что начинается опять смутное, промежуточное время; в месячных ведомостях инспектора и надзирателей можно заметить признаки недовольства излишнею, по их мнению, свободою, предоставленною пансионерам, излишнею снисходительностью директора. Очень вероятно, что, с отъездом директора, новое начальство начало по-своему прибирать к рукам пансионеров, что и не замедлило породить между ними тревогу и смуту. Можно даже допустить, что предоставленная прежде пансионерам свобода не вполне соответствовала их возрасту, что бывали случаи злоупотребления этой свободой, что совокупность этих случаев бросала тень на порядки, заведённые в гимназии; но не подлежит сомнению и то̀, что общее состояние пансиона при Орлае было вполне благонадёжно; что авторитет Орлая, уважение и расположение к нему и учащих и учащихся устраняли тот вред, который, при других условиях, мог бы произойти от частных послаблений, от излишней иногда снисходительности. Впрочем указания этого рода на порядки в пансионе при Орлае идут от того времени, когда сильно воспламенены были страсти не только между преподавателями, но и между пансионерами, когда естественны были преувеличения, а потому им и нельзя доверять без больших оговорок и ограничений. Новый инспектор, Белоусов, определённый незадолдо до отъезда Орлая из Нежина, естественно старается объяснить начавшуюся между пансионерами тревогу и смуту беспорядками в пансионе при прежнем
