инспекторе, Моисееве. Последний, энергически отстаивая своё время и основательно опираясь на отсутствие официальных данных в этом смысле, возлагает всю вину на нового инспектора. Моисеев и его сторонники доносят конференции, что «пансионеры начинают читать непозволенные книги; в классах, при задаваемых им вопросах, оказываются занятыми не столько учением, сколько выучиванием театральных ролей; что ученики в городе проигрывают своё платье в карты, из окон пансиона обидно кричат и свищут на проходящих мимо гимназии благородных дам в сопровождении офицеров, прохаживаются в саду в неблагопристойном и безобразном виде» и так далее. Белоусов в свою очередь доказывает, что распущенность пансионеров достигла крайних пределов ещё при Орлае и при прежнем инспекторе, что Орлай сам признавал необходимость их укрощения и с этою целию убедил его принять на себя должность инспектора. «Я долго отказывался от предложенной мне должности», пишет Белоусов, «ибо видел, сколько труда, беспокойства и неприятностей должно было переносить при столь развращённом состоянии пансиона; но когда сей почтенный своими заслугами в нашем отечестве муж начал меня почти со слезами убеждать, представляя и гибель юношества, и обманутую надежду родителей, и пагубу, угрожающую целому заведению, присовокупляя, что на меня только он единственно полагает надежду — тогда только я решился принять на себя тяжкое бремя. Бог помог мне в сём моём подвиге — и в то время, когда подавлено ужаснейшее буйство пансионеров, когда они не только потеряли навык, но и не думают, как прежде было, бродить толпами по трактирам для пьянства, по подозрительным местам для произведения постыдных бесчинств, когда не видны более в музеях толпы юнкеров, извне приносивших с собою неопытным детям всякого рода разврат, когда вместо прежнего занятия пущанием ракет в саду и музеях и стрельбою, бродя по Магеркам, они занимаются науками, или забавляются приличными и позволенными им играми, когда скромность и послушание отличают пансионеров пред прочими, вздумали утверждать, что за пансионерами нет надлежащего смотрения со стороны инспектора». В другом рапорте Белоусов доносит конференции, что враждебные ему преподаватели «вооружают против него не только надзирателей и воспитанников пансиона, но даже и служителей оного», говорит даже о некоторых старших профессорах, «известных своим непохвальным и даже пагубным для юношей поведением, или неисправным исполнением своей должности, соединившихся совокупными силами препятствовать его добрым намерениям».
Главными распространителями беспорядков в пансионе были вольноприходящие ученики, число которых, как мы видели, увеличивалось с каждым годом и даже имело вредное влияние на ход обучения. Жизнь при совершенно иных условиях, большая свобода и безнаказанность и притом непрерывное общение с пансионерами — всё это не могло не отражаться на порядках пансиона. Вскоре по прибытии
