Страница:Гимназия высших наук и лицей князя Безбородко (1881).djvu:ВТ/53

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана
— 55 —

многие гнушались проходить историю по Кайданову. Крестовые походы проходят — и все читают Мишо и отвечают иногда к видимому смущению учёности профессора; проходят ли историю тридцатилетней войны — все читают собственный перевод Шиллера; во время преподавания истории римского права были ученики, которые могли рассказать внутреннюю домашнюю жизнь римлян, как будто сами там и в то же время жили, а самое право учили по римскому своду законов, то есть по Юстиниановым институциям на языке подлинника; да и вообще многие предметы проходили ex fontibus. Есть живые свидетели. И всем этим мы были обязаны духу заведения, тому высокому, поэтическому и весёлому направлению, которое в воспитанников умел вдохнуть достойный начальник.» И там и здесь преувеличение. Где же правда? Правда, конечно, в среднем, примиряющем обе крайности, мнении; правда в том, что гимназия высших наук была не блестящим, но и никак не глупым заведением, с бесспорно даровитым и преданным своему делу педагогом во главе, с наставниками, тоже не блестящими, но и не глупыми, такими, какие были в то время возможны и какие составляли большинство во всех тогдашних учебных заведениях, не исключая и университетов. Оправданием этого заключения может служить всё предлагаемое обозрение хода обучения в гимназии. Нет сомнения, что Гоголь, когда писал письмо, чувствовал сильную потребность оправдать себя перед матерью, оправдать сделанные им расходы из её небольших средств, а для этого оправдания ему нужно было найти место, куда бы он мог сложить безответственно собственные грехи — и этим местом ему послужило заведение, в котором он воспитывался семь лет. Гоголь пишет, что он тратил деньги на учебные пособия и в одном письме к матери просит её выслать для этой цели 60 рублей. Учебные пособия были и даже, как уверяет Кукольник, первые источники; тратил же он деньги, по собственному признанию в других письмах, между прочим, на покупку литературных произведений, иностранных и появлявшихся тогда русских. Гоголь пишет, что языкам в гимназии не учили, а между тем учили их и французы Аман и Ландражин, и немцы Зельднер и Зингер, учили, без сомнения, так, как до сих пор учат французы и немцы во всех русских учебных заведениях, не исключая и университетов. Кто хотел учиться, мог выучиться, особенно при некоторой доле самостоятельного труда. Интересно, что не более как за полгода наиболее уважаемый воспитанниками старших классов профессор Белоусов вот что писал по поводу экзаменов в июне 1828 года: «Те профессоры, кои знают предметы, ими преподаваемые, с удовольствием принимали предлагаемые мною вопросы; ибо где более может преподающий показать своё старание и успехи своих учеников, как не при испытании. Профессор французской словесности сам приходил меня приглашать на экзамены учеников 5-го и 6-го отделений и, по приходе моём, объявил, что у него пройдено, просил меня спрашивать, кого и как угодно. И действительно я их испытывал один, причём были и посторонние свидетели, оставшиеся