Василій Гиппіусъ.
Былъ замокъ сумрачный и непріютный,
Затерянный въ безлюдьѣ вѣковомъ,
Въ звѣриномъ крикѣ, свистѣ дождевомъ
И въ искрахъ молніи ежеминутной,
И стыло солнце надъ неплодной нивой,
Струя огонь холодный и лѣнивый.
Въ немъ было все причастно темныхъ тайнъ.
Уныло утренняя бирюза
Сіяла окнамъ въ тусклые глаза,
Когда глядѣлся въ нихъ сѣдой хозяинъ.
Бѣлѣли волосы и борода,
И на лицѣ безумные года
Суровыя повѣствованья выжгли.
Какая юность бушевала въ немъ!
Какой любви бездонный водоемъ,
Пока не встало сонное затишье!
Его жена жила въ томъ замкѣ тоже,
Но было пусто брачное ихъ ложе.
Василий Гиппиус.
Был замок сумрачный и неприютный,
Затерянный в безлюдье вековом,
В зверином крике, свисте дождевом
И в искрах молнии ежеминутной,
И стыло солнце над неплодной нивой,
Струя огонь холодный и ленивый.
В нём было все причастно темных тайн.
Уныло утренняя бирюза
Сияла окнам в тусклые глаза,
Когда гляделся в них седой хозяин.
Белели волосы и борода,
И на лице безумные года
Суровые повествованья выжгли.
Какая юность бушевала в нём!
Какой любви бездонный водоем,
Пока не встало сонное затишье!
Его жена жила в том замке тоже,
Но было пусто брачное их ложе.
