мать распростертую на землѣ, съ двумя подушками подъ головой. Лицо ея было совсѣмъ черное, глаза накрыты, грудь, двадцать лѣтъ волновавшаяся одышкой, не шевелилась. Кормилица выхватила ребенка иэъ рукъ молодой женщины и унесла его.
Жанна растерянная спрашивала:—Какъ это случилось?
Какъ она упала? Пошлите сейчасъ же за врачомъ! — Обернувшись, она увидала кюре, неизвѣстно кѣмъ приглашеннаго. Онъ помогалъ и суетился, засучивъ рукава своей сутаны. Но уксусъ, одеколонъ и растиранія оставались недѣйствительными.—Нужно ее раздѣть и положить,—сказалъ священникъ. — Фермеръ Жозефъ Кульяръ съ дядей Симономъ и Людовиной, при помощи аббата Пико, хотѣли унести баронессу, но когда они ее поднимали, голова ея откинулась назадъ и платье лопнуло,—такъ тяжело и неподвижно оказалось ея тучное тѣло. Жанна закричала отъ ужаса. Огромное и рыхлое тѣло снова положили на землю. Нужно было принести изъ гостиной кресло и усадить ее въ него. Шагъ за шагомъ внесли оин ее на крыльцо, на лѣстницу, въ ея комнату и уложили на постель.
Такъ какъ кухарка не могла ее раздѣть, то очень кстати оказалась вдова Дентю, явившаяся такъ же внезапно, какъ и священникъ, точно они, по выраженію прислуги, почуяли смерть.
Жозефъ Кульяръ полетѣлъ верхомъ за докторомъ, а священникъ собирался идти за мѵромъ, но сидѣлка шепнула ему на ухо:—Не безпокойтесь, г. кюре, она скончалась, я въ этомъ толкъ знаю.
Обезумѣвшая Жанна умоляла, не зная что дѣлать, что испробовать, какія средства употребить. Священникъ на всякій случай произнесъ отпущеніе.
Часа два провели они въ ожиданіи около этого посинѣв-
