Онъ былъ удивленъ и принялся утѣшать еѳ:
— Полноте, вѣдь я не хотѣлъ огорчить васъ. Я немного пошутилъ, это не запрещено, безъ дурного намѣренія. Но положитесь на меня, вы можете на меня положиться. Я повидаю г. Жюльена.
Она не знала что сказать. Теперь она была готова отступиться отъ этого посредничества, казавшагося ей неловкимъ и опаснымъ, но она не рѣшилась этого сдѣлать и ушла, пробормотавъ: „благодарю васъ, г. кюре.“
Прошло восемь дней. Она находилась въ постоянной безпокойной тоскѣ.
Однажды вечеромъ послѣ обѣда Жюльенъ посмотрѣлъ на нее съ особеннымъ видомъ, съ тою смѣющеюся складочкой около губъ, которою сопровождались его ухаживанья. Она замѣтила съ его стороны какую-то любезность, къ которой примѣшивалась неуловимая иронія, и когда они прогуливались вдоль большой мамашиной аллеи, онъ потихоньку сказалъ ей на ухо: „Что же, мы видно помирились“. Она не отвѣчала, разсматривая на землѣ какую-то полосу, теперь почти незамѣтную, почти поросшую травой.
Это былъ слѣдъ ноги баронессы, онъ теперь сглаживался, какъ сглаживалось и воспоминаніе о ней. Жанна чувствовала, какъ сжимается ея сердце, подавленное печалью; она чувствовала себя затерянной въ жизни, далеко отъ всего свѣта.
Жюльенъ продолжалъ:—Что-жъ, я не прочь, но я боялся, что тебѣ это не понравится.
Солнце садилось, воздухъ былъ мягкій. Жанну охватило желаніе плакать, потребность излить свое горе на сердцѣ друга, потребность высказать свои горести. Рыданія подступили къ ея горлу. Она протянула руки и упала на грудь Жюльена. Она плакала. Онъ, удивленный, глядѣлъ на ея волосы, не видя лица, спрятаннаго у него на груди. Онъ
