Липа и платанъ быстро обнажались подъ напоромъ вѣтра; при каждомъ его ледяномъ дуновеніи цѣлая туча листьевъ развѣвалась по вѣтру, какъ отлетающія птицы. Жанна одѣлась, вышла и, чтобы не сидѣть безъ дѣла, отправилась навѣстить фермеровъ.
Мартэны всплеснули руками, и хозяйка разцѣловала ее въ обѣ щеки, потомъ уговорила выпить рюмку ликера изъ абрикосовыхъ зеренъ. Она пошла на другую ферму. Кульяры тоже всплеснули руками, и хозяйка тоже разцѣловала ее. Здѣсь пришлось выпить рюмку смородиновки.
Домой она вернулась къ завтраку.
Этотъ день прошелъ какъ и вчерашній, съ тою только разницей, что сегодня было не сыро, а холодно. Слѣдующіе дни недѣли ничѣмъ не отличались отъ первыхъ, и всѣ недѣли мѣсяца походили другъ на друга. Однако, мало-помалу, ея тоска по далекимъ странамъ слабѣла; привычка налагала на ея жизнь печать покорности, подобно тому, какъ вода, насыщенная известью, отлагаетъ ее на соприкасающіеся съ ней предметы. Она начала входить въ мелкіе интересы ежедневной жизни и отдалась ея простымъ, несложнымъ заботамъ. Въ ней развивалась мечтательная меланхолія и какое-то разочарованіе въ жизни. Что ей было нужно, чего она желала — она сама не знала этого. Въ ней не было жажды веселья, не было влеченія даже къ удовольствіямъ легко доступнымъ. Да и къ какимъ? Какъ полиняли отъ времени старыя кресла гостиной, такъ полиняло мало-по-малу въ ея глазахъ все окружающее, все стерлось, приняло блѣдный, мертвенный оттѣнокъ.
Отношенія между супругами измѣнились совершенно. По возвращеніи изъ путешествія Жюльенъ сталъ другимъ, какъ актеръ, окончивъ роль, принимаетъ свой натуральный видъ. Онъ едва обращалъ на нее вниманіе, если даже и говорилъ
