— И вотъ, мнѣ не любы
Ни солнце, ни мѣсяцъ высокій,
Никому не нужны мои губы
И блѣдныя щеки.
— Но всего мнѣ жальче,
Хоть и всего дороже,
Что птица-мальчикъ
Будетъ печальнымъ тоже.
— Онъ станетъ порхать по лугу,
Садиться на вязы эти
И звать подругу,
Которой ужъ нѣтъ на свѣтѣ.
— Пастухъ, ты навѣрно грубый,
Ну что-жъ, я терпѣть умѣю,
Подойди, поцѣлуй мои губы
И хрупкую шею.
— Ты юнъ, захочешь жениться,
У тебя будутъ дѣти,
И память о дѣвѣ-птицѣ
Долетитъ до иныхъ столѣтій. —
— И вот, мне не любы
Ни солнце, ни месяц высокий,
Никому не нужны мои губы
И бледные щеки.
— Но всего мне жальче,
Хоть и всего дороже,
Что птица-мальчик
Будет печальным тоже.
— Он станет порхать по лугу,
Садиться на вязы эти
И звать подругу,
Которой уж нет на свете.
— Пастух, ты наверно грубый,
Ну что ж, я терпеть умею,
Подойди, поцелуй мои губы
И хрупкую шею.
— Ты юн, захочешь жениться,
У тебя будут дети,
И память о деве-птице
Долетит до иных столетий. —
