Царь ихъ, а нашъ первѣйшій врагъ, столицу свою въ землѣ непріятельской, и довершили ее наслѣдники Царя того и потомки, вопреки стараніямъ и покушеніямъ нашимъ; а древнюю столицу свою, до которой нѣтъ намъ приступу отъ великаго множества церквей, коихъ числится сорокъ сороковъ, — отстояли они нынѣ снова и подняли на дымъ, дабы не досталась въ руки иноплеменникамъ двадесяти языковъ, подъ предводительствомъ подручника нашего на Царя и землю ихъ покусившихся; и уморили они тѣхъ иноплеменниковъ захожихъ голодомъ и холодомъ, и уходили и извели оружіемъ, и написали сказку: О безпечной воронѣ, попавшейся во щи гостей голодныхъ; и слѣдили того предводителя до земли и столицы его, гдѣ мы нынѣ обрѣтаемся, и побивали его нещадно на каждомъ шагу. А посему и сочли мы за лучшую пакость подбиться къ симъ, ненавистнымъ намъ, доблестнымъ и смирен-
Царь их, а наш первейший враг, столицу свою в земле неприятельской, и довершили ее наследники Царя того и потомки, вопреки стараниям и покушениям нашим; а древнюю столицу свою, до которой нет нам приступу от великого множества церквей, коих числится сорок сороков, — отстояли они ныне снова и подняли на дым, дабы не досталась в руки иноплеменникам двадесяти языков, под предводительством подручника нашего на Царя и землю их покусившихся; и уморили они тех иноплеменников захожих голодом и холодом, и уходили и извели оружием, и написали сказку: О беспечной вороне, попавшейся во щи гостей голодных; и следили того предводителя до земли и столицы его, где мы ныне обретаемся, и побивали его нещадно на каждом шагу. А посему и сочли мы за лучшую пакость подбиться к сим, ненавистным нам, доблестным и смирен-
