приходится напр. оставаться однимъ въ темнотѣ или пройти черезъ неосвѣщенную большую залу. Когда моему сыну было два года и три мѣсяца, я взялъ его однажды съ собой въ Зоологическій садъ, гдѣ онъ очень любовался всѣми уже знакомыми ему животными, какъ-то: дикими козами, антилопами и всѣми птицами — даже страусами, но страшно боялся всѣхъ большихъ животныхъ, запертыхъ въ клѣтки. Въ послѣдствіи онъ говорилъ, что охотно пошелъ бы въ Зоологическій садъ, но не желаетъ видѣть „большихъ звѣрей въ домахъ“; трудно было объяснить себѣ причину этого страха. Не въ правѣ ли мы предположить, что эти неопредѣленные, но тѣмъ не менѣе весьма реальные страхи у дѣтей, когда они являются не вслѣдствіе опыта, суть явленія наслѣдственныя, слѣды тѣхъ дѣйствительныхъ опасностей и невѣжественныхъ предразсудковъ, которые человѣчество пережило въ дикомъ состояніи. И то, что они появляются на зарѣ жизни, чтобъ исчезнуть позже, вполнѣ соотвѣтствуетъ именно тому, что мы знаемъ о передачѣ вполнѣ развитыхъ характеровъ отъ предковъ.
Чувство удовольствія. Можно предположить, что при сосаніи дѣти испытываютъ чувство удовольствія уже но одному выраженію ихъ глазъ. Ребенокъ, о которомъ я говорю, сталъ улыбаться на сорокъ пятый день; другой мой сынъ улыбался на сорокъ шестомъ; это были настоящія улыбки, выражающія удовольствіе, потому что въ это время глаза ихъ блестѣли и вѣки до половины закрывались. Они улыбались обыкновенно при видѣ матери, стало-быть тутъ надо предположить какую-нибудь интеллектуальную причину; но нашъ ребенокъ улыбался часто и долго послѣ, отъ какого-то внутренняго удовольствія, безъ всякаго къ тому наружнаго, видимаго, повода. Онъ очень любилъ, когда ему закрывали лицо фартукомъ и быстро потомъ отдергивали; когда ему было сто десять дней, я разъ, играя съ нимъ такъ, закрылъ фартукомъ свое лицо и быстро подвинулся къ нему — тутъ я услыхалъ впервые легкій звукъ, въ родѣ хохота. Тутъ главной причиной удовольствія была неожиданность, что и у большихъ вызываетъ обыкновенно хохотъ. Я припоминаю, что три или четыре недѣли ранѣе
приходится напр. оставаться одним в темноте или пройти через неосвещенную большую залу. Когда моему сыну было два года и три месяца, я взял его однажды с собой в Зоологический сад, где он очень любовался всеми уже знакомыми ему животными, как-то: дикими козами, антилопами и всеми птицами — даже страусами, но страшно боялся всех больших животных, запертых в клетки. В последствии он говорил, что охотно пошел бы в Зоологический сад, но не желает видеть „больших зверей в домах“; трудно было объяснить себе причину этого страха. Не в праве ли мы предположить, что эти неопределенные, но тем не менее весьма реальные страхи у детей, когда они являются не вследствие опыта, суть явления наследственные, следы тех действительных опасностей и невежественных предрассудков, которые человечество пережило в диком состоянии. И то, что они появляются на заре жизни, чтоб исчезнуть позже, вполне соответствует именно тому, что мы знаем о передаче вполне развитых характеров от предков.
Чувство удовольствия. Можно предположить, что при сосании дети испытывают чувство удовольствия уже но одному выражению их глаз. Ребенок, о котором я говорю, стал улыбаться на сорок пятый день; другой мой сын улыбался на сорок шестом; это были настоящие улыбки, выражающие удовольствие, потому что в это время глаза их блестели и веки до половины закрывались. Они улыбались обыкновенно при виде матери, стало быть тут надо предположить какую-нибудь интеллектуальную причину; но наш ребенок улыбался часто и долго после, от какого-то внутреннего удовольствия, без всякого к тому наружного, видимого, повода. Он очень любил, когда ему закрывали лицо фартуком и быстро потом отдергивали; когда ему было сто десять дней, я раз, играя с ним так, закрыл фартуком свое лицо и быстро подвинулся к нему — тут я услыхал впервые легкий звук, в роде хохота. Тут главной причиной удовольствия была неожиданность, что и у больших вызывает обыкновенно хохот. Я припоминаю, что три или четыре недели ранее
